Методическая разработка Русская православная церковь в годы гонений

Классный час
Тема: «Русская православная церковь в годы гонений»
Цель: рассказать о взаимоотношениях церкви и государства после Октябрьской революции 1917 г.
Задачи:
*дать представление учащимся о событиях, которые происходили в истории русской Православной Церкви после прихода большевиков к власти; познакомить с историей Нижегородской епархии во время советских гонений;
*воспитание личностного отношения к изучаемому материалу, усвоение нравственных ценностей из его содержания, формирование уверенности в своих силах, умения преодолевать препятствия.
3. Ход классного часа:
Чем хуже этот век предшествующих? Разве
Тем, что в чаду печали и тревог
Он к самой чёрной прикоснулся язве,
Но исцелить её не мог.

Ещё на западе земное солнце светит
И кровли городов в его лучах блестят,
А здесь уж белая дома крестами метит
И кличет воронов, и вороны летят.
А.А. Ахматова
…А здесь, в глухом чаду пожара
Остаток юности губя
Мы не единого удара
Не отклонили от себя.
И знаем, что в оценке поздней
Оправдан будет каждый час…
Но в мире нет людей бесслёзней,
Надменнее и проще нас.
А.А. Ахматова
Классный руководитель: Мотивация: Провозгласив себя атеистами, большевики поставили перед собой цель – воспитание нового человека. Одним из направлений этой работы стало нравственное совершенствование человека, что во все прежние времена являлось делом церкви, основывающейся в своей деятельности на десяти заповедях Господа Бога. Большевики выдвинули идею, что нравственно все то, что служит разрушению старого, эксплуататорского, общества и способствует строительству нового общества, коммунистического. Ребята, согласны ли вы с этой идеей большевиков? Как вы думаете, удалось ли им достичь своих целей: во-первых, упразднить Церковь как политический фактор и, во-вторых, исключить религию как фактор из действительности? Давайте попробуем ответить на эти вопросы в конце нашего занятия, познакомившись со следующим материалом.
Итак, особый удар новая власть делает на разрушение дотоле крепкого национального сознания населения, уничтожение его духовной основы, а главная духовная основа жизни народа – православная церковь, её архиерейство и рядовые священнослужители.
Первым актом отстранения церкви от активной общественной жизни стал, как вы знаете, Декрет от 23 января 1918 года об отделении церкви от государства и школы от церкви, послуживший основой для полного произвола на местах по отношению к церкви и священнослужителям. Повсеместной практикой стали самовольное закрытие церквей, конфискация церковного имущества для революционных нужд, аресты священнослужителей и привлечение их к принудительной работе. Многие партийные теоретики считали, что религия будет сравнительно быстро «сдавать позиции», если убрать и унизить иконы в храмах, вскрыть мощи святых. Так как она существует лишь в головах и не имеет корней в сердцах, чувствах и образе жизни людей. Вместе с пытками и казнями новой властью развязывается беспрецедентная кампания по поругиванию и осквернению бесценных для каждого православного святых мощей. Их изымают из рак и захоронений, уничтожают или свозят со всей России в ленинградский музей атеизма и религии, расположившийся в помещениях Казанского собора. Именно здесь чудесным образом были вновь обретены в 1991 году святые мощи преподобного Серафима Саровского и святителя Иоасафа Белгородского. Большевиками были вскрыты мощи святителя Алексия Московского, находящегося в Чудовом монастыре в Кремле. В 1918 году 12 апреля вскрыли мощи преподобного Сергия Радонежского в Троице-Сергиевой Лавре, чью голову втайне от властей сохранял один из прихожан Лавры в течение долгого времени.. Данная участь не миновала и святых мощей Святого Благоверного князя Александра Невского, Святителей Московских - Гермогена. Ионы, Филиппа, Святого Тихона Задонского и многих других. Осквернение святынь проводиться зачастую в виде шутовских процессов-маскарадов, храмы отдаются под складские нужды, клубы или туалеты, постепенно обрекая их на запустение и разграбление. В Свияжске, где ранее епископ был умучен, будучи привязанным к хвосту лошади, пущенной галопом по улице города, местной властью установлен памятник Иуде во весь рост, грозящий небу кулаком.
Летом 1918 года в Смоленске был убит епископ Вяземский Макарий (Гневушев), бывший епископом Балахнинским, вместе с ним расстреляли 13 человек. Их пригнали на пустырь и построили спиной к свежевырытой яме. Убивали по очереди, подходя вплотную и приставляя винтовку ко лбу. Владыка был последним. Он молился с чётками в руках и благословил каждого: «С миром отыди». Когда очередь дошла до епископа Макария, у красноармейца дрогнула рука. Увидев страх в глазах палача. Святитель сказал:»Сын мой, да не смущается сердце твоё. Твори воли пославшего тебя!» несколько лет спустя этот красноармеец, простой крестьянин, оказался в больнице для душевнобольных. Каждую ночь он видел во сне убитого святителя, благословляющего его: «Я так понимаю, что убили мы святого человека. Иначе как мог он узнать, что у меня захолонуло сердце? А ведь он узнал и благословил из жалости и теперь из жалости является ко мне. Благословляет, как бы говоря, что не сердиться, но я-то знаю, что моему греху нет прощения. Божий свет мне стал не мил, жить я не достоин и не хочу».
1 мая 1919 года Ленин в своём письме Дзержинскому указывает на необходимость «как можно быстрее покончить с попами и религией». «Попов, - продолжает он далее, - надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Церкви подлежат закрытию. Помещения храмов опечатать и превращать в склады».[1]
За всё время гражданской войны, ещё до начала новой волны репрессий, связанных с изъятием церковных ценностей, погибли десятки тысяч духовных лиц. Определением Поместного собора от 18 апреля 1918 года был установлен день поминовения Новомученников российских – воскресенье, ближайшее к 25 января по старому стилю.
Патриарх Тихон, пастырь Русской Церкви, избегал прямого вовлечения в происходящие события, но не мог оставаться и равнодушным зрителем совершающейся трагедии. Не раз он обращался к советским властям со словами обличения и увещевания. 26 октября 1918 года Патриарх направил послание Совету народных комиссаров, в котором с болью писал о бедствиях, переживаемых русским народом от братоубийственной смуты, о страданиях, выпавших на долю мучеников и исповедников.
Власть сразу поняла опасность для неё патриарха, быстро изолировав его от архиереев и прихожан, посадив практически под домашний арест в Донском монастыре в мае 1922 года, затем подвергнув допросам и шантажу в тюрьме с угрозами новых расстрелов духовенства. Ленинское сражение с «черносотенным духовенством набирало силу. В апреле-мае 1922 года, прошёл ряд закрытых судебных процессов над священнослужителями в Москве и Петрограде.
Спустя всего два года после октябрьского переворота в тюрьмах и ссылках находилась уже половина оставшегося в живых епископата – 70 архиереев. Глубоко верующие русские люди проявляли необыкновенную жертвенность в защите своих святынь. В Тамбовской губернии группа крестьян отправилась к зданию местной Чрезвычайной Комиссии выручать конфискованную икону Вышинской Божьей Матери. Чекисты ответили пулемётным огнём, пытаясь разогнать толпу, но люди продолжали идти, падали, скошенные очередями, другие шествующие люди, переступали через упавших товарищей и с молитвой на устах продвигались всё ближе к зданию. Матери выставили детей вперёд и с молитвой к Богородице на устах шли, не замечая свистящих пуль, яростно косивших людей. На какое – то время пулемёты замолчали. Русские красноармейцы, поражённые увиденным, перестали стрелять. Тотчас им на смену начальство выслало латышей и китайцев, и пулемёты снова застучали…
Летом 1921 года в Поволжье, Приаралье, на Кавказе, в Крыму, на юге Украины разразилась жестокая засуха. В 34 губерниях России царил голод. К маю 1922 года голодало уже 20 миллионов человек, около миллиона скончались, два миллиона детей остались сиротами. Жители вымирающих деревень кто на телегах, кто пешком покидали голодающие районы и, обессиленные, падали, дороги были устланы трупами. В газетах появились сообщения о случаях людоедства. Пройдёт несколько месяцев, и советская власть сумеет использовать народное бедствие для борьбы с Церковью, но вначале положение оказалось настолько серьёзным, что большевики обратились к Патриарху Тихону, чтобы привлечь Церковь к кампании помощи голодающим. Для переговоров отправили А.М. Горького. Он вошёл в кабинет Патриарха и, по свидетельству присутствовавшего при встрече архиепископа Иллариона, смутился, не зная, как вести себя: принять благословение или протянуть руку. Патриарх Тихон приветливо улыбнулся и, сказав: «Давайте поздороваемся!», первым подал гостю руку.
Сострадая великому народному горю, святитель Тихон обратился к своей пастве, к Восточным Патриархам, к папе Римскому, к архиепископу Кентерберийскому и епископу Йоркскому с посланием, в котором во имя христианской любви призывал провести сбор продовольствия и денег для вымирающего Поволжья: «Помогите! Помогите стране, помогавшей всегда другим! Помогите стране, кормившей многих и ныне умирающей от голода. Не до слуха вашего только, но до глубины сердца вашего пусть донесёт голос мой болезненный стон обречённых на голодную смерть миллионов людей и возложит его и на нераздельную помощь!» В ответ на обращение Патриарха в храмах начался сбор денег для голодающих.[2]
В результате переговоров с А.М. Горьким под председательством Патриарха Тихона был организован «Всероссийский комитет помощи голодающим» (Помгол), в обязанности которого входило распределение помощи голодающим, в том числе и той, что поступала из-за рубежа. Но вскоре активная деятельность Помгола вызвала решительное недовольство властей, и 27 августа 1921 года этот комитет распустили декретом ВЦИК, а собранные им денежные средства конфисковали.
В газетах, однако, появлялись статьи, обвинявшие церковных иерархов в безразличии к бедствиям народа, хотя российское духовенство, православные миряне ни на один день не прекращали сбор денег, ценностей и продуктов питания.
Большевики принимают решение о насильственном изъятии всех имеющих ювелирную ценность предметов из церквей и монастырей, невзирая на то, имеют ли эти предметы богослужебное назначение или нет.
В этот раз инициатива исходит от Троцкого. Ставшего в 1921 году председателем, так называемой особой Комиссии Совета Народных Комиссаров по учёту и сосредоточению ценностей. Патриарх Тихон в своём воззвании от 28 февраля 1922 года заявляет, что «изъятие богослужебных предметов воспрещается канонами Церкви как святотатство», что, однако, не останавливает уполномоченных по изъятиям церковных ценностей, благословлённых самим Троцким, от этого варварского и бесцеремонного процесса. В Москве, и в Петрограде, в Новгородской, Тамбовской, Смоленской, да и многих других губерниях народ выступил в защиту храмов, возле которых кипели настоящие схватки представителей реквизиционных комиссий Троцкого, милиции и православных. Бастовали заводские рабочие и рабочие железнодорожники, протестовала интеллигенция, то есть снова российское общество организованно встало на защиту национальных ценностей. ВЧК, преобразованная к этому времени в Главном Политическом Управлении, отмечала, что восставшими в силу объективных причин зачастую «велась погромная антисемитская агитация». В городке Шуя 15 марта 1922 года большевики открыли огонь по верующим, пытавшимся отстоять храм. Ленин немедленно отреагировал на это сообщение: «Поэтому я прихожу к безусловному выводу, что мы должны теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий… Чем большее число реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам расстрелять, тем лучше».[3]
Ко времени, когда появились эти слова Ленина, Гражданская война была почти окончена, Белые армии находились по большей части в изгнании. И на всей территории России надолго установился мрачный большевистский режим.
В период сталинских репрессий 1937-1938 годов церковь была подвергнута очередной волне гонений. В самом начале 1937 года, когда началась кампания массового закрытия церквей, только на заседании 10 февраля 1937 года Постоянная комиссия по культурным вопросам рассмотрела 74 дела о ликвидации религиозных общин и не поддержала закрытие храмов только в 22 случаях, а всего за год закрыли свыше 8 тысяч церквей. В Москве это были Страстной и Симонов монастыри, церковь Николая Чудотворца в Кошелях (на Яузской улице), церковь Спаса-Преображения в Спасской слободе ( Большая Спасская улица). При разрушении Симонова монастыря было уничтожено кладбище, а церковь Николая Чудотворца в Драгах уничтожалась в два захода: в 1937 году снесена колокольня, в 1939 году – сам храм. И, конечно, все эти разрушения производились «по многочисленным просьбам трудящихся коллективов» в целях «улучшения планировки города». В результате этого опустошения и разорения на огромных просторах Российской Советской Федеративной Социалистической Республики осталось около 100 храмов, почти все в больших городах, в основных тех, куда пускали иностранцев. Эти храмы так и называли – «показательными».
Гонения 1937-1938 годов в свой заключительный, довоенный период представляли собой тотальное уничтожение верующих, включая и обновленцев. Гонение охватывало верующих в воссоединённых западных областях, начиная с 1939 года. Шестое гонение, особенно 1937-1938 годов в 20 раз превышало гонения 1922 года. Арестовано было в четыре раза больше, чем в 1930 году. В 1937 году расстрелян каждый второй из 200 тысяч арестованных. В том же году было ликвидировано 70 епархий и викариатств. Расстреляно 60 архиереев. Своего пика гонения советского государства на Церковь достигли к осени 1938 года. В 1937 году общее количество арестованных православных священнослужителей составило 136900 человек, 85300 из них расстреляно, в 1938 году арестовано 28300, расстреляно 21500 человек. В 1939 году арестовано 1500, расстреляно 900 человек. В 1940 году арестовано 5100, расстреляно 1100 человек. В 1941 году арестовано 4000, расстреляно 1900 человек.[4]
Согласно подсчётам, сделанным в последнее время сотрудниками Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, за весь период советской власти по церковным делам были репрессированы не менее 500 тысяч священнослужителей и мирян, из них одна треть расстреляна; пик гонений пришёлся на 1937-1938 года – около 200 тысяч арестовано в том числе 100 тысяч расстреляно.Пока же в базе данных университета имеются биографические сведения лишь на 30 тысяч мучеников (из них 8950 были расстреляны). [5]
Сообщение учащегося об истории Нижегородской епархии в годы гонений.
Нижегородская (Горьковская) епархия – одна из самых крупных епархий – в годы гонений подверглась полному разгрому. К началу Великой Отечественной войны в епархии не было ни одного действующего храма. К 1940 году епархия – как её церковная структура, так и приходская жизнь – были полностью разрушены.
До 1917 года в Нижегородской епархии насчитывалось свыше 1300 церквей. Сюда входили, кроме приходских храмов, храмы 17 монастырей, храмы при богадельнях, при приютах, учреждениях, больницах, тюрьмах. В самом Нижнем Новгороде в 1917 году было 79 церквей, 32 часовни. В это число входило пять соборов, 31 приходская церковь, 25 домовых церквей, 22 церкви при учреждениях, в том числе 5 – при богадельнях, 4 – при приютах, 2 – при больницах, 7 – при учебных заведениях, 2 – при тюрьмах, 1 – при военном городке, лагерях и четыре придомовых. Кроме того, 15 церквей принадлежали трём монастырям: 5 из них – Благовещенскому мужскому, 3 – Крестовоздвиженскому женскому и 7 – Печёрскому мужскому. На нижегородских подворьях находились 3 церкви: Серафимо-Дивеевская на Ковалихинской улице, Фёдоровская церковь Городецкого мужского монастыря рядом с Московским вокзалом и Мало-Пицкого женского монастыря на Всесвятском переулке. В число православных церквей Московского патриарха входили единовечерческая Свято-Духовская, Спасо-Преображенская и Симеоновская (преподобного Симеона Столпника), расположенные в Кремле. В число упомянутых храмов не входили храмы, расположенные в районе Канавина, Сормова, так как они вошли окончательно в состав города в 1935 году. Всего в течение 1925-1935 годов в состав города вошли 9 сёл и посёлков с 12 церквями и церквями-часовнями. В 1925 году – село Высоково с церковью святой Живоначальной Троицы, постройки 1817 года; Сормово со Спасо-Преображенским Собором, церковью преподобного Сергия, церковью святого Александра Невского и церковью-часовней при подворье Богородицкого Кутузовского женского монастыря; село Копосово с собором в честь святой Живоначальной Троицы. В 1929 году в состав города вошёл посёлок Гордеевка с Владимирской и Смоленской церквями; село Карповка с церковью Преображения Господня, посёлок Молитовка с Покровской церковью и церковью преподобного Сергия при Молитовской прядильной фабрике; село Ратманиха с церковью святого Александра Невского, Варваринская церковь и село Гнилицы с церковью в честь Рождества Пресвятой Богородицы. [6]
Таким образом, в период с 1917 по 1935 года в городе насчитывалось свыше 90 православных храмов и 38 часовен.
Первая волна репрессий началась в 1918 году. Но в Нижнем Новгороде, по данным одного из источников, в 1918 году было закрыто только 5 церквей. Это храмы Нижегородского кремля : собор архангела Михаила, Симионовская единоверческая церковь, Спасо-Преображенский Кафедральный Собор, Свято-Духовская домовая церковь, по свидетельству настоятеля Михаило-Архангельского собора Алексея Некрасова, была построена для нужд трамвайного парка. Михайло-Архангельский собор в 1928 году был передан архиву, который находился там до 1958 года. Симеоновская единоверческая церковь была разрушена в 1928 году. Успенская церковь при Кадетском Корпусе – в 1929 году. На их месте должны были начать новое строительство. В связи со строительством в Кремле Дома Советов в 1929 году взорвали Кафедральный Спасо-Преображенский собор. Гробницы великих нижегородских князей были вскрыты и преданы забвению. Останки Кузьмы Минина были тайно ночью собраны, вынесены и сохранены тогдашним студентом Нижегородского государственного университета Николаем Александровичем Барсуковым сначала у себя дома, потом в краеведческом музее, и в 1961 году переданы в Михайло-Архангельский собор (по материалам студентки О.Н. Сироткиной в сборнике «Мининские чтения», издание ННГУ, Н. Новгород, 2005, с.107).
Другие храмы города закрывались под разными предлогами и в разное время. В 1925 году закрыли Сормовский Николаевский храм, который до 1918 года числился церковью-часовней при подворье Богородицкого Кутузовского женского монастыря. Спасский Староярмарочный собор в 1926 году отдали под склады военного ведомства.
В 1928 году были закрыты 4 церкви: Жен-Мироносниц «на Нижнем базаре» около Кремля; Иоанно-Предтеченская Слободская около Благовещенского монастыря; Крестовоздвиженская церковь при Крестовоздвиженском монастыре. С 1923 года она числилась как приходская, потом была передана штабу дивизии. Козьмо-Дамианская, что у речного вокзала, была взорвана в ночь с 1 на 12 июля 1928 года. На этом месте теперь стоит здание «Нижновэнерго». В 1929 году были закрыты 3 церкви: Покровская Молитовская, по требованию общественности, и отдана под ясли; Николаевская Нижепосадская, церковный кирпич предназначался для строительства дома советов в Кремле; Смоленская в Гордеевке, как близко стоящая к учебному заведению. В этом же году был закрыт один из соборов России – Александро-Невский собор. По решению руководства Волжской флотилии в конце 1929 года ценности собора были изъяты, зимой все деревянные украшения собора пустили на дрова для обогрева местных домов. Прихожанам удалось спасти лишь несколько икон. Проектом, разработанным в конце 1920-х годах, на месте собора предусматривалось возведение гигантского памятника гонителю церкви – Ленину.
В 1930 году было решено закрыть или уничтожить 5 церквей. Церковь святителя Алексея митрополита Московского на Благовещенской площади (ныне площадь Минина и Пожарского) снесли, чтобы расчистить место для политических демонстраций. Николаевскую Одигитриевскую на гребешке закрыли. Стретенскую или Тихвинскую церковь на улице Тихоновской закрыли «по требованию студентов Нижегородского Государственного Университета и рабочих “Нижполиграфа”» и отдали для нужд педфака НГУ. В 1952 году церковь совсем снесли и на этом месте построили жилой дом. Трёхсвятительскую церковь на улице Короленко закрыли ввиду неуплаты налогов за пользование зданием.В 1932 году были закрыты 6 церквей: Успенская церковь в Крутом переулке; взорвана на Волжском откосе церковь святого мученика Георгия Победоносца, чтобы на этом месте построить гостиницу; Владимирская церковь в Гордеевке. Огромная Воскресенская церковь на 3-ей Ямской улице была передана радиотелефонному заводу под кинотеатр. Николаевская Верхнепосадская церковь на Большой Покровской улице – для постройки на её месте гостиницы «Москва». Успенская в Печёрском монастыре – для передачи под архивное бюро. В 1933 году закрыли церковь святого пророка Божия Ильи на Ильинской горе для передачи краевому архивному управлению. С 1977по 1994 год здание использовалось как хлебопекарня.В 1934 году были закрыты 2 церкви: Спасо-Преображенский Сормовский собор – под детское культурное учреждение, Рождественская Строгановская церковь – для нужд антирелигиозного музея. Сразу 9 церквей было закрыто в 1938 году. Поскольку в 1937 году происходили массовые аресты священников, служить стало некому. Церковные общины из-за неуплаты налогов и аренды вынуждены были передавать церковные здания властям. Закрывались под разными предлогами и многие другие церкви.
В 1940 году в Нижнем Новгороде были закрыты последние 2 церкви: Новокладбищенская (на кладбище по улице Пушкина) и в декабре того же года – Троицкая Высоковская церковь по той же причине – отказ в регистрации священнослужителей. Данные о закрытии всех церквей города не сохранились. В тот же период были закрыты и монастыри Нижнего Новгорода. В 1930 году окончательно закрыли Флорищеву пустынь. Горьковская епархия перестала существовать.
Поскольку Высоковская церковь закрылась последней, то народ, как помниться, с началом войны 1941 года ехал сюда. Жизнь продолжалась, люди умирали и рождались дети. Около церкви постоянно толпился народ. Местные власти вынуждены были открыть церковь 31 июля 1941 года, но в декабре 1941 года храм вновь был закрыт до августа 1942 года.
Среди монастырей епархии первым был закрыт в 1918 году Нижегородский Крестовоздвиженский женский монастырь. В январе 1928 года все монахини были выселены с территории бывшей обители. Собор пустовал.
Два других древних и самых известных монастыря были закрыты окончательно – Благовещенский и Печёрский Вознесенский в 1928 году.
Древнейший в епархии и восстановленный в XVIII веке Городецкий Фёдоровский мужской монастырь закрыли в 1927 году
Оранский первоклассный мужской Богородицкий монастырь был частично закрыт в 1920 году. Его настоятель архимандрит Августин в 1918 году был расстрелен свместе с другими иноками.
Серафимо-Дивеевский монастырь разогнали в 1927 году при игуменье Александре (Траковской). Монахинь в 1917 году было 270 и 1474 послушницы.
Саровский мужской монастырь был закрыт в 1927 году. Перед этим в 1926 году игумена монастыря Руфина арестовали.
Были закрыты все монастыри Арзамаса.
Что касается закрытия храмов в районах области, то до 1940 года продержалась только церковь Покрова Пресвятой Богородицы в городе Городце, построенная в 1812 году.
3 июля 1937 года Ежову, народному комиссару внутренних дел, и на места была отправлена телеграмма Сталина о необходимости репрессирования антисоветских элементов и административного проведения их дел через «тройки». И затем Политбюро утвердило оперативный приказ наркома Ежова №00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». К числу последних были отнесены «в прошлом репрессированные церковники и сектанты», ведущие «активную антисоветскую подрывную работу». Органам народного комиссариата внутренних дел предстояло арестовать в прошлом репрессированных церковников и показать, что они заняты антисоветской подрывной работой. 24 июля 1937 года были арестованы митрополит Феофан (Туляков Василий Степанович) и благочинный Лавров Николай Иванович, но они не могли предположить размах дела, в котором их обвиняли. Допросы Феофана и многих других лиц по этому делу производились с участием начальника 4-го отдела управления Народного комиссариата внутренних дел по Горьковской области Мартынова, который за необоснованные аресты и применение незаконных методов следствия был осужден в 1939 году военной коллегией Верховного суда СССР к высшей мере наказания. Выполняя приказ, Мартынов сфабриковал громадное дело, из которого следовало, что митрополит Феофан (Туляков) являлся руководителем Горьковской областной церковно-фашистской организации и входил в состав Московского антисоветского центра, руководимого митрополитом Сергием Страгородским. На местах якобы существовали областные центры, действовали церковно-фашистские группы едва ли не в каждом приходе. Деятельность этих организаций сводилась к террору, диверсиям, шпионажу, подготовке восстаний, антисоветской агитации. Деньги и задания шли через московский центр от английской и японской разведок. Собранные шпионские сведения передавались митрополиту Сергию через его сестру Архангельскую, а он в свою очередь передавал их в зарубежные миссии.
Для подтверждения этой впечатляющей картины, а значит, и оправдания арестов были получены многочисленные показания, приведшие к весьма печальным последствиям. Так, из митрополитов своей смертью умерли митрополиты Серий (с 1943 года патриарх) и Алексий (с 1944 года патриарх). Митрополит Феофан (Туляков) расстрелян в 1937 году. Митрополит Ивановский и Ярославский Павел (Павел Петрович Борисовский) расстрелян в 1938 году. Митрополит Украинский Константин (Константин Григорьевич Дьяков) в 1937 году умер на допросе. Митрополит Павел (Павел Михайлович Гальковский) не признал себя виновным, не дал никаких показаний, расстрелян в 1937 году. В Горьковской области погибли по тем же обвинениям архиерей П.К. Максимовский, ветлужский епископ Н. Коробов, сергачский епископ Пурлевский, богородский епископ А.А. Похвалинский.
Громадное дело горьковских церковников было для удобства следствия разделено на отдельные группы по 10-30 человек. Так, в деле митрополита Феофана упоминается 54 репрессированных священнослужителя, причем многие из них якобы руководили отдельными церковно-фашистскими организациями. Так, в группе Д.В. Хитровского – 32 человека, в группе А.М. Черноуцана -24 человека , в группе А.Н. Богоявленского -21 человек, в группе А. А. Похвалинского -14, в группе С.П. Сперанского -15, в группе И.П. Руновского -15 человек и т.пп И это , конечно не всё. Было особое дело «тайного монастыря» (Ф.Д. Бычков, Л. Цорн), существовали многочисленные группы по 8-10 человек. И при этом стоит иметь ввиду, выше речь шла о священнослужителях, приговорённых к высшей мере наказания. Кроме них едва ли не при каждом проходил своеобразный «шлейф» из церковных старост, церковных служащих, которые как репрессированные получали по 8-10 лет лагерей. Точную цифру и всю картину в подробностях установить не удалось, но общий масштаб разгрома церкви в Горьковской области становиться достаточно ясным.
В нашем Тонкинском районе также были разрушены и закрыты все церкви и часовни, как православные, так и староверческие. Кроме того 6 священнослужителей были репрессированы:
Священник КИСЛЯКОВ СТЕПАН ЯКОВЛЕВИЧ, 1874 года рождения, уроженец села Афанасьево Богородского района, житель деревни Логиновское Тонкинского района. Арестован 20.10.1937 года. Приговорён «тройкой» к высшей мере наказания. Расстрелян 26.11. 1937 года.
КОМИССАРОВА АННА МАКСИМОВНА, 1859 года рождения, уроженка деревни Пахутино, жительница деревни Логиновское Тонкинского района, председатель церковного совета. Арестована 26.10.1937 года. Приговорена «тройкой» к высшей мере наказания. Расстреляна 26.11. 1937 года.
Священник ЛЕВАШОВ САВЕЛИЙ ГРИГОРЬЕВИЧ, 1874 года рождения, уроженец и житель деревни Старое Котомино Тонкинского района. Арестован 22.11.1937 года. Приговорён «тройкой» к высшей мере наказания. Расстрелян 14.12. 1937 года.
Священник ОДИНЦОВ ТЕРЕНТИЙ ПЕТРОВИЧ, 1886 года рождения, уроженец починка Пристонский, житель деревни Бердники Тонкинского района. Арестован 03.12.1937 года. Приговорён «тройкой» к высшей мере наказания. Расстрелян 22.12. 1937 года.
Священник ПИСАРЕВ СТЕПАН ФИЛИППОВИЧ, 1884 года рождения, уроженец деревни Карандаши Краснобаковского района, житель села Тонкино Тонкинского района. . Арестован 23.04.1932 года. Приговорён «тройкой»29. 07. 1932 года к пяти годам концлагеря. Умер в БЕЛБАЛТЛАГе 23. 01. 1933 года.
Священнико ХАРИТОНОВ ИСАК ХАРИТОНОВИЧ, 1865 года рождения, уроженец села Тонкино, житель деревни Елховка Тонкинского района. Арестован 28.10.1937 года. Приговорён «тройкой» к высшей мере наказания. Расстрелян 20.11. 1937 года. [7]
Учитель: ребята, давайте, ответим на вопросы, которые были поставлены в начале классного часа. (Ответы детей ). Заключительное слово учителя: Первая цель была достигнута советским правительством, и притом с согласия Церкви. Вторая же цель, однако, оказалась недостижимой. Конечно, большевики в принципе не признают эту цель не достижимой, но … они должны были признать, что насилие над Церковью не продвинуло атеизм, ни на шаг, а только ожесточило верующих от безбожия.
В 1920-1930 годах отношение государства к Церкви во многом определялось теми политическими событиями, которое переживало молодое Советское государство. Политические изменения в Обществе тяжело отразились на судьбе Церкви и её служителей. Достаточно сказать об активной деятельности Союза безбожников во главе с Емельяном Ярославским (Губельманом), которую всячески поддерживало государство. Тем не менее, количество верующих в СССР значительно не снижалось. Напротив, гонения на церковь даже усилили веру.
В начале 1937 года была проведена перепись населения СССР. По предложению И.В. Сталина в эту перепись был включён вопрос о религии, на который отвечали все граждане, начиная с 16 лет. Правительству, и в особенности Сталину хотелось узнать, каковы же реальные успехи двадцатилетней борьбы с верой и Церковью, кем называют себя люди, живущие в государстве, исповедующем в качестве религиозного суррогата воинствующее безбожие. Среди 98,4 миллионов человек взрослого населения советской России верующими назвали себя 55,3 миллиона человек. К неверующим себя отнесла меньшая, но всё, же достаточно значительная часть – 42,2 миллиона человек. Не пожелали ответить на этот вопрос всего 0,9 миллиона человек. Православными называли себя 41,6 миллиона человек, или 422,3% всего взрослого населения страны и 75,2 % всех назвавших себя верующими. Из переписи ясно следовало, что население страны осталось православным, сохранив национальные духовные корни . Как бы большевики не старались искоренить православную веру им это не удалось; да можно согласиться, что Церковь они уничтожили , но вера в Бога у людей всё равно осталась. Многие советские люди во все поколения всё также продолжали встречать Христову Пасху, Рождество, да и другие православные праздники. Многие (даже партийные деятели), втайне крестили своих детей и внуков.
Природное слово любви русского человека к своим предкам, любви к «родному пепелищу и отеческим гробам», по известному пушкинскому стихотворению, объединяет людей и даёт новые силы, чтобы помнить тех, кто не только несправедливо пострадал за свою веру, за веру своих предков. Молитвенно помнить их, новомученников и исповедников Российских, как хранителей памяти о Боге.
Гонители XX века, хотевшие предать забвению имя Божие, разрушив храмы, умерли. Они, как и все, гнавшие Церковь в древние и более новые времена, ушли в безвестность. Церковь осталась, чтобы продолжать свою миссии по спасению тех, кто хочет помнить Бога, желает молиться и служить ему.
Список использованной литературы:
[1] Назаров М.В. Вождю Третьего Рима. М. : Русская идея. 2004
[2] Цыпин В.А. Указ. Соч. С. 72
[3] Назаров М.В. Вождю Третьего Рима. М. : Русская идея. 2004
[4] Яковлев А.И. Указ. Соч. С. 30
[5] Шкаровский М.В. Указ. Соч. С.12
[6] Абросимова Л.В. История храмов Н. Новгорода (Горького) в период с 1917 по 1991 гг. // Записки краеведов. Очерки, воспоминания, статьи, хроника. – Н. Новгород; Изд – во «Книги», 2006. С. 142
[7] Книга Памяти жертв политических репрессий в Нижегородской области. Т.4. С. 528
Гончаренко О.Г. Тайны белого движения. – М. : Вече, 2007
Гордеева Л.П., Казаков В.А. Смирнов В.В. Забвению не подлежит: Неизвестные страницы нижегородской истории (1918-1984) годы. – Нижний Новгород: Волго-Вятское кн. Изд-во, 1994.
Соколов А.Н. Стопы жизни в годы гонений на Церковь. – Нижний Новгород, 2012