Дополнительный материал к уроку МХК на тему : Серебряный век .Бродячая собака /10 класс /

Литературно-артистическое кабаре «Бродячая собака»































Кабаре «Бродячая собака» было создано в начале-XX века в период духовного и культурного взлета России. Этот период, именуемый «Серебряным веком», дал выдающихся деятелей в различных областях - литературе, живописи, архитектуре, музыке, театре. Многие из выдающихся людей посещали кабаре «Бродячая собака».
Данная работа ставит своей целью не только раскрыть тему о создании кабаре «Бродячая собака», но и показать, что «подвал во втором дворе» был не просто увеселительным заведением, а ) своеобразным литературно-артистическим клубом для встреч писателей, поэтов, художников и артистов.
История дома
Литературно-артистический клуб-кабаре «Бродячая собака» находился в известном культурном центре Петербурга. Дом, в котором размещалась «Бродячая собака», или, как ее официально называли «Художественное общество Интимного театра Санкт-Петербурга», к счастью, сохранился до нашего времени без особо значительных перестроек. Он располагается в центральной части Санкт-Петербурга, вблизи Невского, на углу Итальянской улицы и Михайловской площади (ныне площадь Искусств), согласно дореволюционному делению города - в третьей Адмиралтейской части Санкт-Петербурга. На площади Искусств это - дом № 5, по Итальянской улице - дом № 4, всего один дом отделяет его от набережной Екатерининского канала. С места, где начинается Итальянская улица, хорошо виден исток канала из Мойки и панорама обрамляющих его набережных. Это место было когда-то одним из самых низких, топких и болотистых на левом берегу Невы.
В 1831 году начал возводиться дом по проектам Поля Жако (В России Павлом Петровичем Жако 1798 - 1852). Сын французского архитектора Пьера Жако, родился в Париже. В 1812 году он поступил в знаменитую "Есо1е (Лез Веаих АПз" («Школа красивых Искусств») в Париже, которую закончил лишь в 1821 г, началась его служба в России в «кабинете Его Императорского Величества», а в 1823 году он был утвержден в должности профессора архитектуры в Санкт-Петербургском институте корпуса путей сообщения. Его архитектурная деятельность в России началась под руководством Росси: он участвовал в строительстве Главного Штаба (1826 г). Им же был перестроен дом Энгельгардта на углу Невского проспекта и Екатерининского канала - дом на углу Михайловской площади и Итальянской улицы, который числится в документах по его постройке под названием «дома жены архитектора 9-го класса Жако».
Строительство дома было завершено в 1833 году. Внешний фасад был оформлен в соответствии с проектным чертежом Росси; Жако принадлежит лишь планировка и обработка дворовых фасадов. В середине 1830-х годов (вскоре после достройки дома своей жены) Жако, семья которого к этому времени поселилась на Большой Морской улице, продал дом на Михайловской площади, и его владельцем стал один из богатейших людей Санкт- Петербурга И. А. Яковлев.
Иван Алексеевич Яковлев (15.09.1804 - 12.04.1882) был правнуком известного богача, откупщика, владельца железных и медных заводов Саввы Яковлева (Собакина). Вскоре после приобретения дома, в 1837 году Яковлев сдал два нижних этажа дома семье графа Виельгорских, которая несколькими годами ранее уже арендовала 2 этажа соседнего дома на Михайловской площади, принадлежащего графу Павлу Дмитриевичу Голенищеву - Кутузову, петербургскому генерал-губернатору, члену Государственного Совета. Переехав в дом Яковлевых, глава семьи, граф Михаил Юрьевич Виельгорский, сохранил за собой и бельэтаж дома Кутузова, где иногда, в тех случаях, когда в доме Яковлева не удавалось разместить всех приглашенных, проводились наиболее многолюдные концерты и музыкальные
вечера. Какой необычный, непривычный для светского Петербурга стиль жизни принесла с собой семья в дом Яковлева. Стиль творческой свободы, открытости, раскованности, столь резкой для российской Северной столицы непринужденности.
В начале 1850-х годов в связи со своим переселением в Париж Яковлев продал свой дом на Михайловской улице своим соседям - семье действительного статского советника Палибина. Однако во владении семьи Палибиных дом находился очень недолго: в 1860 году он был продан известному дипломату русскому посланнику и полномочному министру при шведском дворе тайному советнику Якову Андреевичу Дашкову. С этого времени и до революции 1917 года дом находился во владении семьи Дашковых.
Краткая предыстория появления "арт-кабаре"
История существования литературно-артистического кабаре «Бродячая собака» насчитывает три года. Однако, еще задолго до открытия «подвала» в Петербурге, в Европе уже в 80-е года XIX века многие молодые поэты и писатели мечтали о своем клубе, где можно было бы чувствовать себя свободно и совершенно нестесненно. Век модерна рождал все новые течения, новые идеи в искусстве, а значит, светские салоны предыдущих эпох были уже неприемлемы.
Впервые идея создания свободного ночного клуба для поэтов, писателей, художников, артистов была реализована в Париже в 1881 г. Это был знаменитый "СЬа* - N011-" («Черный Кот») Родольфа Сали и Эмиля Гудо. У "СЬа! - N011-", конечно, были предшественники - от традиционных парижских кабачков - "§о§ией:ез" - с дешевой выпивкой, разыгрыванием юмористических сценок, чтением стихов, музыкой, песенками, танцами - до салонов Второй Империи и первых лет третьей Республики.
Вскоре ночные артистические кабаре появились и в других городах Европы - «Одиннадцать палачей» и «Симплициссимус» в Мюнхене, «Шум и дым» в Берлине. Но в России во времена царствования Александра III об открытии подобного заведения не могло быть и речи. Положение начало меняться лишь в начале XX века. Мысль о создании ночного клуба для непринужденных встреч писателей, поэтов, художников и артистов в Петербурге приходила в голову уже Сергею Дягилеву. Прямой предтечей его были и собрания поэтов, писателей, художников и артистов на «Башне» {1} Вячеслава Иванова на углу Тверской и Таврической улиц, где, начиная с сентября 1905 года, Иванов устраивал свои знаменитые «среды». И все же для создания такого клуба нужен был энтузиаст, который вложил бы в создаваемое им заведение всю свою душу. И такой энтузиаст нашелся. Это был Борис Пронин.
Идея открытия кабаре в Петербурге. Его основание
Итак, замысел создания литературно-артистического кабаре «Бродячая собака» принадлежит Борису Пронину. Пронин был необыкновенным человеком не просто деятельным, жизнерадостным, но и отчаянным выдумщиком, умевшим создавать вокруг себя целые таинственные страны. Вот что писал о нем артист А. Мгебров: «В то время Пронин был абсолютный санкюлот, мечтатель, энтузиаст, отличавшийся неимоверной фантазией, бескорыстностью, неутомимой энергией и страстной влюбленностью в мир и людей. Он обладал исключительным обаянием, исключительным умением сплачивать всех и из ничего... создавать многое прекрасное... В этом человеке роились мечты, как пчелы в ульях: бесчисленные проекты, планы, дерзания кружились в нем потрясающим ритмом. Этот ритм захватывал всех и каждого, и, раз встретившись с Прониным, раз получивши от него дружескую улыбку и признание, расстаться с ним уже было невозможно. Он влек вас за собою...
4
Муравьева И.А. Век модерна: Панорама столичной жизни. Т 2. Серия: Былой Петербург,- СПб.: Издательство «Пушкинского дома», 2004.с. 182
Борис Иванович Пронин (7.12.1875 - 29.10.1946) родился в Чернигове в разночинной семье. Образование он получил в киевской коллегии п. Галагана, которую окончил в 1879 году. Вскоре приехал в Санкт-Петербург, поступил в императорский Санкт- Петербургский университет, но бросил учебу. Возобновил ее уже в Московском университете. За участие в 1900 году в студенческих волнениях был выслан из Москвы. Выехав за границу, он побывал в Париже, Лионе и других городах Европы, но уже на следующий год вернулся в Москву и поступил Школу Московского художественного театра по классу режиссуры. 
В 1908 году Пронин переехал в Петербург. Здесь он поселился в маленькой комнате под самой крышей того самого дома Дашковых на углу Итальянской улицы и Михайловской площади. С самых первых дней своего пребывания в Петербурге Пронин развил кипучую деятельность, направленную почти во всех случаях - прямо или косвенно - на осуществление своей заветной мечты об «общине безумцев», как когда-то назвал ее Мейерхольд.
По воспоминаниям самого Пронина, идея эта появилась у него так: «...Во время гастролей Художественного театра каждый сезон весной театральная молодежь, да и старики были бездомными. И вот у меня возникла мысль, что надо создать романтический кабачок, куда бы мы все, „бродячие собаки", могли приткнуться, дешево покормиться и быть у себя бродячие, бесприютные собаки. Я боялся назвать „Собаку" „Собакой", думал, что название должно быть острым, но оно придет само, а мысль была именно о бездомных собаках». Таково происхождение этого названия, ставшего символом целой эпохи. 
Помещение для задуманного им клуба «Общества Интимного театра» Пронин искал долго. И вдруг его осенило: подходящим помещением может быть подвал в том самом доме, в котором он живет. Присмотрев это помещение, Пронин, как пишет Мгебров, «был счастлив необыкновенно, словно, по меньшей мере, выиграл 200 тысяч». Был сформирован «Комитет членов-учредителей». По первоначальному плану в него должно было входить 13 человек. К моменту открытия подвала количество «членов-учредителей» сократилось до девяти. В эту «организационную девятку», помимо Пронина, вошли писатель А.Н. Толстой, художники М.В. Добужинский, Н.Н. Сапунов и С.Ю. Судейкин, архитектор И.А. Фомин, актер В.А. Подгорный и режиссеры Н.Н. Евреинов и Н.В. Петров. Впервые подвал на Михайловской площади был осмотрен 13 ноября 1911 года, и выбор был одобрен всеми членами «Общества интимного театра». Подвал был сводчатый. Он был невелик и мог вместить около двухсот человек. Сразу же начались работы по ремонту и благоустройству подвала. Здесь было две
о
комнаты и маленький кабинет директора.
Поверхность стен в одной из комнат ломала кубическая живопись Н. Кульбина, дробившие ее плоскость разноцветные геометрические формы хаотически налезали друг на друга. Другую комнату от пола до замыкающих сводов расписал Судейкин фигурами женщин, детей, арапчат, изогнувшимися в странном изгибе, невиданными птицами, прихотливо переплетенными с фантастическими цветами. Их болезненно- избыточная роскошь, сталкивающая лихорадочно-красное с ядовито-зеленым, вызывала в памяти образы «Цветов зла» Бодлера. Внутренняя обстановка кабаре также отличалась оригинальным оформлением: посередине главного зала стоял стол и 13 табуреток вокруг (по числу учредителей кабаре). Над столом весела люстра, представлявшая собой деревянный обод, подвешенный на четырех цепях и декорированный виноградной лозой, с 13 электрическими лампочками, походившими на огарки свеч.Камин изготовил архитектор Иван Фомин, и Судейкин сразу же написал над ним венок. Обойщик Ахун, тоже увлекшийся затеей Пронина, за десять дней бесплатно сделал диваны, поставленные вдоль стен, их так и прозвали ахуновскими.
Открытие "Собаки"
Открытие «Подвала Общества интимного театра» состоялось в ночь на 1 января 1912 года. Всем гостям были разосланы специальные приглашения, одно из которых сохранилось у Вс. Мейерхольда: «Глубокоуважаемый Всеволод Эмильевич! В ночь на 1-ое января 1912 г. откроется «подвал» Общества интимного театра. Милости просим на наш праздник. Приезд в любое время с 11 ч. вечера. Вход 3 рубля. Число мест крайне ограничено. Правление».
Первые посетители кабаре помимо новых идей о размещении его, смогли оценить и внутреннее устройство подвала. Г. Иванов, частый посетитель «Бродячей собаки», довольно красочно описывал все злоключения, связанные с этими оригинальными деталями: «Чтобы попасть в «Собаку», надо было разбудить сонного дворника, пройти два засыпанных снегом двора, в третьем завернуть налево, спуститься вниз ступеней десять и толкнуть обитую клеенкой дверь. Тотчас же вас ошеломляли музыка, духота, пестрота стен, шум электрического вентилятора, гудевшего, как аэроплан.
Вешальщик, заваленный шубами, отказывается их больше брать: «Нету местов». Перед маленьким зеркалом толкутся прихорашивающиеся дамы и загораживают проход».
Ольга Высоцкая, актриса «Дома интермедий», придя одной из первых, сняла с руки длинную белую перчатку и набросила ее на деревянный круг. Подошедший режиссер Евреинов повесил на одну из свечей черную бархатную полумаску. Так эти реликвии, с санкции Сапунова, и висели на люстре все время, пока существовала «Собака».
«У наружных дверей, рассказывает Н. Петров, висели молоточек и доска, в которую приходивший должен был стучать; такую же доску и молоточек мы повесили в прихожей.
Спускаясь в подвал по лесенке в десять ступеней, вы попадали в небольшую прихожую... При входе в «главный зал», то есть уже непосредственно в подвал, с правой стороны стоял большой аналой для книги, которую мы называли «свиной книгой» (ее корешок был переплетен в свиную кожу)». В этой книге посетители оставляли свои автографы, поэты записывали тут же сочиненные экспромты, художники делали зарисовки.
В «Собаке» книга стала играть весьма важную роль, превратившись в своего рода летопись подвала с поучениями, желаниями и апокрифами. В стихах Маяковского, Мандельштама, Ахматовой, Гумилева, Хлебникова, Бальмонта, Кузьмина, Саши Черного, Леонида Андреева и многих других собственноручно ими записанных, в рисунках Сапунова, Судейкина, Петрова-Водкина, Добужинского, в ней запечатлевается каждый момент «собачьей жизни».... Вкось и вбок, снизу, вверх страницы «Свиной книги» испещрены вопросами и ответами, шаржами и рисунками, набросками и карикатурами, нотными знаками музыкального экспромта. Среди шуточных, забавных, легкомысленных рисунков, стихов, экспромтов, находились вещи далеко не шуточные, такие как «Мысли о Театре Будущего», написанные рукой Вахтангова. 
Книгу принес А. Н. Толстой, она начиналась его стихотворением, где были такие строки:
Поздней ночью город спит, Лишь котам раздолье. Путник с улицы глядит В темное подполье...
Н.Толстой написал и куплеты к открытию подвала:
Не поставьте мне в укор: Я комический актер. У меня лиловый нос, Я бродячий старый пес... Пес без денег обойдется, Пес по Невскому пройдется, Перед теплым кабачком Только топнет каблучком. В Петербурге Пронин был, Днем и ночью говорил. От его веселых слов Стал бродячий пес готов. Это наш бродячий пес. У него холодный нос. Трите нос ему скорей, Не укусит он, ей - ей. Лапой машет, подвывает, Всех бродячих зазывает. У кого в глазах печаль, Всех собаке очень жаль.
К открытию «Бродячей собаки» Всеволод Князев сочинил «Собачий гимн», положенный на музыку пианистом и композитором
А. Шписом фон Эшенбруком:
Во втором дворе подвал В нем приют собачий. Всякий, кто сюда попал, Просто пес бродячий. Но в том гордость, но в том честь,
Чтобы в тот подвал залезть! Гав! 
В кабаре, в соответствии с мечтой Пронина, можно было неплохо пообедать. На листке с эмблемой «Собаки» и эпиграфом из Козьмы Пруткова: «Пища столь же необходима для здоровья, сколь необходимо приличное обращение человеку образованному», значилось:
В 6 часов у нас обед И обед на славу Приходите на обед. Гау! Гау! Гау!
В «Бродячей собаке» ежедневно интимные обеды (5-9 ч. вечера).
И вот меню на субботу, 27 октября 1912года: Питание
Собачьи битки с картофелем 40 к.
Холодный поросенок с хреном и сметаной 40 к.
Холодная осетрина провансаль 75 к.
Беффштекс с гарниром 75 к.
На открытие «Бродячей собаки» и первую встречу в ней Нового года собралось блестящее литературно-артистическое общество: поэты Михаил Кузмин, Анна Ахматова, Николай Гумилев, Осип Мандельштам, Саша Черный, Петр Потемкин, Игорь Северянин, артисты балета Тамара Карсавина, Евдокия Лопухова, Михаил Фокин, Александр Орлов, композиторы и музыкальные критики, артисты драмы и оперы...Для вечера была подготовлена
специальная концертная программа, но многие из присутствующих захотели сами выступить с «собачьей» эстрады. Постепенно складывались традиции «собачьего» быта, и «Собака» создавала свою символику и эмблематику. Приход каждого нового гостя возвещался ударом в огромный турецкий барабан, стоявший в большом зале.
Над входом в подвал висел герб «Собаки»: сидящий бродячий пес, положивший лапу на античную маску. Геральдический щит, на котором это было изображено, собственноручно расписал М.В. Добужинский. В «Собаке» было налажено производство гербовой бумаги с изображением эмблемы «Собаки» в левом верхнем углу и надписью: «Художественное Общество интимного театра - Санкт-Петербург». На этой бумаге печатались приглашения, программы, афиши, велась переписка. Были сочинены и даже изданы отдельными изданиями, с рисунками Судейкина и Кульбина, гимны «Собаки» - отдельно на открытие и на закрытие подвала. Были отчеканены ордена, главный из них - орден Собаки, которым награждались почетные граждане и гости «Собаки». На ордене была выбита надпись «Сауе сапет», т.е. «Бойся собаки».
От членов правления Общества интимного театра требовалась и особая «форма»: они «должны были появиться в орденских лентах и с атрибутами своих профессий: Коля Петер маска, погремушка арлекина; Пронин бокал-кубок, цветочный венок на голове; Крушинский большой кошелек, ключи; Богословский счеты, очки, чернильница, гусиное перо; Зонов шапка звездочета, треугольник; Уварова чайник, веер и большая бутылка шампанского; Пресняков кусок промокашки, пара разных туфель; Ротгольц циркуль, молоток, сажень; Миклашевский свисток, толстые книги, песочные часы, гусиное перо; Судейкин палитра, кисть, берет; Кузмин миртовый венок, лира; Сазонов колпак, вилка, ложка, штопор; Шпис-Эшенбурх и Цыбульский камертон, тарелки, треугольник ».
«Бродячая собака» сразу стала известна всему городу, о ее вечерах печатались отчеты во многих газетах. Потянулись туда и просто любопытные посмотреть, как развлекается богема. Сначала решено было не пускать в «Собаку» «фармацевтов» так прозвал Сапунов богатых зубных врачей, присяжных поверенных и тому подобную публику, далекую от искусства, но якобы им интересующуюся. Но денег не хватало и решили за особую плату пускать некоторое количество посторонних «меценатов». Чем же так манила, притягивала к себе «Собака», почему ее так охотно и постоянно посещали актеры, писатели, художники? Наверно, внезапным и острым ощущением свободы, пусть и несколько иллюзорной, своего места посреди казенной империи,
своего, подвального, подпольного «второго мира», словно бы и не зависящего от мира внешнего, от его уже существующих и еще только надвигающихся сложностей и несчастий. Здесь был очищенный, беспримесный мир искусства, художественной игры, разгула фантазии. Здесь осуществлялась давнишняя мечта Мейерхольда и Евреинова превратил, жизнь в театр и играть, играть в самих себя, играть талантливо и ярко, снимая и снова надевая маски... 
Программы, представления и импровизации. Посетители кафе
Вечера были объявленные и необъявленные. На необъявленные вечера входная плата была от одного рубля до трех. На этих вечерах бывали экспромтные выступления поэтов, музыкантов и артистов». Другой вид программ - вечер объявленный, то есть подготовленный (а готовились часто месяц к одному вечеру), входная плата была от пяти рублей и выше.
Маскарады; вечера художественной пластики; чествование поэтов, драматургов, писателей, актеров; капустники; гала-концерты; вечера «магии»; вечера песни и танца; поэтические вечера; лекции и диспуты; выставки; праздничные банкеты и застолья все это жило непрерывной чередой, прерываясь лишь на летние месяцы.
«Интимные вечера», без определенной программы и без посторонних, рассчитанные на импровизацию, проводились по средам и пятницам. Кроме того, устраивалось множество тематических вечеров с подготовленной заранее программой: музыкальных, поэтических, театральных. Одним из первых прошел вечер в честь 25-летия поэтической деятельности К. Бальмонта, который жил в это время в Париже. Впрочем, о юбиляре говорилось лишь в докладе Сергея Городецкого, а после доклада обратились к своим делам читали новые стихи молодые поэты из «Цеха».
Вскоре состоялось чествование знаменитого артиста александринской сцены Юрьева; в программе значилось: «Радуясь Юрию Юрьеву, „Бродячая собака" лает 16 января в 111/2вечера». В кабаре собралось около ста человек. Юрьеву был торжественно вручен орден Собаки. В числе наиболее запомнившихся за годы существования «Собаки» был вечер балерины Тамары Карсавиной. Вот как писал о нем Сергей Судейкин, который сам оформлял для него зал и сцену, создавая атмосферу XVIII века: «...Вечер Карсавиной, этой богини воздуха. Восемнадцатый век музыка Куперена. Элементы природы в постановке Бориса Романова, наше трио на старинных инструментах. Сцена среди зала с настоящими деревянными амурами 18-ш столетия, стоявшими на дивном голубом ковре той же эпохи при канделябрах. Невиданная интимная прелесть. 50 балетоманов... смотрели, затаив дыхание, как Карсавина выпускала живого ребенка-амура из клетки, сделанной из настоящих роз». Карсавина танцевала под звуки клавесина прямо среди зрителей на небольшой площадке, выложенной зеркалами и окруженной гирляндами живых цветов. После этого ее усадили в почетное кресло и вместе с креслом на руках внесли на сцену. Ее тоже наградили орденом Собаки. В честь нее был выпущен альбом, куда вошли и стихи Ахматовой:
Как песню, слагаешь ты легкий танец О славе он нам сказал, На бледных щеках розовеет румянец, Темней и темней глаза. И с каждой минутой все больше пленных, Забывших свое бытие, И клонится снова в звуках блаженных Гибкое тело твое.
Запомнился и вечер 6 января 1913 года, когда исполнялась рождественская мистерия Михаила Кузмина «Вертеп кукольный» в постановке Николая Евреинова. Зал был стилизован под «тайную вечерю», все сидели за длинными узкими столами при свечах, дети из приюта, изображающие ангелов в белом, с серебряными крыльями и горящими свечами в руках ходили по залу и пели, а на маленькой сцене возникала то пещера, где родился Христос, то чертог Ирода.... Шла интенсивная творческая, интеллектуальная работа, обмен мнениями по вопросам искусства, устраивались серьезные доклады и диспуты на самые животрепещущие для «собачников» темы.
Выступали художники разных направлений, обсуждались пути развития театра, литературы, изобразительных искусств. Юный Виктор Шкловский, написавший брошюру «Воскрешение слова», выступил в «Бродячей собаке» с докладом о новом подходе к слову «Место футуризма в истории языка»; Сергей Городецкий прочел доклад об акмеизме и символизме, художница Елизавета Крутикова о монотипии, Георгий Чулков «Демоны и художники» (о психологических основаниях новой французской живописи), Артур Лурье о современной музыке. И все это слушали и обсуждали с интересом уже далеко за полночь, в ночной тиши. После лекции Николая Кульбина о футуризме и Владимира Пяста «Поэзия вне групп», да и после многих других, возникали ожесточенные споры, в которых утверждались и низвергались целые художественные школы.
Футуристы чувствовали себя в «Бродячей собаке» гораздо уютнее, чем во многих других местах. Здесь проводилось чествование Кульбина после открытия выставки его картин в Обществе поощрения художников. Часто выступали братья Бурлюки, Маяковский, прочитавший здесь «Облако в пгганах», реже застенчивый Хлебников, который тем не менее приходил, плохо одетый, без денег, вместе с нежно опекавшими его Маяковским и Каменским. Устраивались и вечера эгофутуристов. Побывал как-то в «Бродячей собаке» и Максим Горький.
Здесь выступали со своими, как правило, еще не опубликованными, стихами Н. Гумилев, А. Ахматова, О. Мандельштам, С. Городецкий и другие поэты. Не случайно через много лет в «Поэме без героя», вспоминая наиболее характерные явления культурной жизни предреволюционной столицы, Ахматова упоминает и «Бродячую собаку».
Как-нибудь побредем по мраку,
Мы отсюда еще в «Собаку»...
«Бродячую собаку» Ахматова впоследствии вспоминала не раз, в частности в стихотворении «Подвал памяти», написанном в 1940 году.
Часто посещала Ольга Афанасьевна Глебова-Судейкина, близкая подруга А. Ахматовой, известная драматическая актриса, певица и танцовщица.
Посещала кафе и Паллада Богданова-Бельская. Она была своеобразной представительницей богемного Петербурга. В 1915 году вышло два издания сборника ее стихов под названием «Амулеты». М. Кузмин в романе «Плавающие путешествующие» изобразил ее под именем Полины.
В «Бродячей собаке» можно было встретить и Саломею Николаевну Андроникову. Ее салон в Петербурге привлекал поэтов, художников, музыкантов. Близкие друзья шутливо называли ее Соломинкой. Впоследствии Г. Иванов в одном из стихотворений, вошедшем в его сборник «Розы», упомянет этих женщин, которые как бы символизировали предвоенный и предреволюционный художественно- интеллектуальный Петербург:
Январский день. На берегах Невы Несется ветер, разрушеньем вея. Где Олечка Судейкина, увы! Ахматова, Паллада, Саломея? Все, кто блистал в тринадцатом году, Лишь призраки на петербургском льду.
Часто в «Бродячей собаке» выступал композитор Артур Сергеевич Лурье, «считавшийся, по свидетельству Г. Адамовича, в нашем кругу восходящей музыкальной звездой». Близкий друг Ахматовой, Лурье автор романсов на ее стихи, позднее он создал музыку к «Поэме без героя». Лурье посвящены многие строки произведений Ахматовой.
Таким образом, в «Бродячей собаке» собирались талантливейшие представители русской литературы и искусства. Кафе стало одним из центров культурной жизни столицы.
Закрытие литературно-артистического кабаре
Началась Мировая война. С лета 1914 года продажа и потребление спиртных напитков были официально запрещены, но неофициально спиртное в подвале обычно можно было получить, что делалось со дня на день все более опасным. Многие организуемые в «Собаке» вечера проводились теперь в пользу лазаретов и больниц города, иногда на благотворительные цели отчислялась вся выручка, но чаще - какая-то ее часть. 11 февраля 1915 года в «Собаке» был устроен «Вечер пяти», на котором по «программе должны были читать свои стихи Игорь Северянин, Давид Бурлюк и Василий Каменский, а декорации, иллюстрирующие творчество футуристов, выполнили «сатириконовец» А. Радаков, С. Судейкин и Д. Бурлюк. В публике быстро появляется известный своими прошлогодними скандалами на диспутах поэт Маяковский. «Здесь падалью не питаются», - заявляет он. С трудом уговаривает Пронина и его жену Веру Александровну разрешить ему тоже выступить. Выходит на сцену и читает стихотворение «Вам!»:
Вам, проживающим за оргией оргию,
Имеющим ванну и теплый клозет!
Как вам не стыдно о представленных к «Георгию»
Вычитывать на столбцах газет?!
Знаете ли вы, бездарные, многие,
Думающие, нажраться лучше б как, -
Может быть, сейчас бомбой ноги
Выдрало у Петрова поручика?
Если бы он, приведенный на убой,
Вдруг увидел израненный,
Как вы измазанной в котлете губой
Похотливо напеваете Северянина!
Вам ли, любящим баб да блюда,
Жизнь отдавать в угоду?Маяковский, очень бледный, закурил и продолжал стоять на эстраде перед бушующим залом. Один из находившихся в тот вечер в зале вспоминал: «Какая-то женщина крикнула ему: "Почему же вы не на фронте?" Он ответил: "Потому что перо поэта нужно Родине так же, как меч солдата". Тогда эта же женщина воскликнула: "Только не ваше перо". - "Об этом бесполезно с вами разговаривать, сударыня, потому что для вас перья существуют только на шляпах", - парировал Маяковский. Кто-то дико захохотал». Некоторые бросились к Пронину со словами: «После подобной мерзости мы считаем позором ходить сюда!» На что Пронин ответил: «И не надо». Наконец было объявлено, что вечер окончен. Это имело действие грома, получались даже обмороки. Начался дикий визг. Кричали не из негодования, обиделись просто на название. Назревавшую драку предотвратить удалось, но кто-то поехал в полицию и составил протокол. «Собака» осталась, однако, на заметке у полиции, и в начале марта 1915 года в подвале был произведен обыск, и обнаружили дюжины бутылок запрещенных спиртных напитков, после чего градоначальник распорядился закрыть подвал. Имущество «Собаки» описали.
Возродить «Бродячую собаку» на старом месте уже не удалось. Пронин был занят устройством, ремонтом и оформлением интерьеров нового кабаре - «Привал комедиантов». Все его мысли теперь были заняты «Привалом». Оставленный подвал «Бродячей собаки», на стенах которого еще можно было видеть постепенно разрушающиеся от сырости росписи Судейкина, Кульбина и Сапунова, возвращался в свое первобытное состояние.
Возрождение «Бродячей собаки»
Идея возрождения «Бродячей собаки» давно роилась в умах творческой интеллигенции Санкт-Петербурга. Но в Советское время эта тема была под запретом, так как имена и судьбы тех, кто связан со знаменитым подвалом, не укладывались в рамки идеологии советского общества. Редкие упоминания о «Бродячей собаке» в художественной литературе маскировались под другие названия.
В моем кабинете замдиректора Михайловского театра с 1986 года собирались единомышленники по возрождению подвала «Бродячей собаки»: представители творческих союзов, общества охраны памятников - все те, кому интересна судьба возрождения памятника культуры Серебряного века. Изучали историко- архивные материалы. Мнение специалистов по этой теме: подвал не возродить, так как поздняя планировка под бомбоубежище и последующее запустение сделали из подвала
помойку (вода по колено, крысы размером с собак, антисанитария, комары). Словом, типичный запущенный ленинградский подвал. Добиваемся у местных властей разрешения на аренду и начинаем подготовку документации на восстановление подвала. На удивление легко. Уже конец 80-х, и если раньше о «Бродячей собаке» даже нельзя было говорить, то сегодня это воспринимается с энтузиазмом и благословением на успех. Силами театров-студий, школьников из гимназии при Русском музее и студентов творческих вузов проводим первые субботники по расчистке подвала. Начинаем полномасштабную разборку. В итоге общая площадь подвала «Бродячая собака» будет в 2 раза больше исторической, это уже возможность коммерческой самостоятельности и независимости, о чем можно только мечтать, хотя и средств надо во столько же раз больше. Ищем «фармацевтов», чтобы вовлечь их в финансовое участие.
Конец 2000 года, капремонт дома идет к завершению, я уже со всеми подрядчиками Балтийской Строительной Компании давно и близко знаком, хорошие ребята. Мои замечания по ведению работ в подвале принимаются, уже все знают, что это за «собака». Завершены строительные работы, и мы с Кочергиным, Вержбицким и другими специалистами приступаем к самому главному - дизайну. Да, я теперь уверен, что «Бродячая собака» вернулась в свой город, знакомый до...
Вернулась навсегда, она нужна нам, это уже историческая достопримечательность, и пока облик города узнаваем, но дух не уничтожен, «Собаке» есть в нем место. Сейчас главный вход в подвал - с угла площади Искусств и Итальянской улицы. Чтобы попасть в старую «Бродячую собаку», надо пройти анфиладу залов «нью-еобаки». На исторический вход все же удалось сохранить, и теперь он уже не в том дворе, которого нет, а со двора по узкому коридору, и дверной проем все тот же. Как говорят, весь цвет Серебряного века прошел через него, как сквозь игольное ушко. Этот вход мы будем использовать, как и раньше, для членов нашего Собачьего общества. В первом зале от исторического входа устроили «Галерею славы «Бродячей собаки», с портретами тех, чьи творческие биографии неразрывно с ней связаны.
Ряд далеко не полон, так как мы не смогли еще найти фотографии всех, кого хотелось бы здесь видеть. Готовимся к официальному открытию, с главным режиссером Экспериментального театра А. Праудиным и актерами театра Ленсовета А. Новиковым и Г. Трауготом делаем программу, созываем гостей. Вечер проходит успешно; выступают с поздравлениями представители творческих союзов А. Чаркин, М. Чулаки, А. Петров, директор Русского музея В. Гусев, директор Эрмитажа М. Пиотровский, генеральные консулы в Санкт- Петербурге, от строителей - И. Найвальт, С. Будолак и другие. В завершении программы мне в корзине дарят какого-то беспородного щенка, всем весело - мне не очень, я к собакам отношусь серьезно, бережно, надо пристраивать щенка, в результате он уже второй год счастливо живет у меня на даче с моим ротвейлером.
Наши последующие планы - обмен рядом культурных программ, организация выставок и освещение художественной и культурной жизни двух стран - России и Франции. Первым мероприятием, организованным международным общественным фондом «Черный кот» - «Бродячая собака», стала презентация книги «Разговор на расстоянии» Геннадия Айги - экстраординарного представителя современного отечественного авангарда, являющегося одним из наиболее известных в мире российских поэтов. Жизнь новой «Бродячей собаки» только начинается, неизбежно будут и подъемы, и спады, удачи и скандалы, но ясно одно: нашему городу возвращен уникальный памятник Серебряного века. И пока стоит Санкт-Петербург, этот подвал будет занимать в его культурной жизни особое место.Библиография
Бунатян Г.Г. Петербург серебряного века. Дома, события, люди.- СПб.: Лениздат, 2002.
Дмитриева Е.В. Санкт-Петербург. Век XX : Пособие по истории города. - СПб.: Корона принт, 2001.
Муравьева И. А. Век модерна: Панорама столичной жизни. Т2. Серия: Былой Петербург.- СПб.: Издательство «Пушкинского дома», 2004.
Склярский В.А. «Бродячая собака». Век нынешний. Век минувший.- СПб, Лениздат, 2002.
Тихвинская Л.И. Повседневная жизнь театра богемы Серебряного века: кабаре и театры миниатюр в России. 1908-1917.-М.: Молодая гвардия, 2005.
Шульц С.С. Бродячая собака.- СПб.: ООО «Алмаз», 1997.- СПб.: Корона
 Шульц С.С. Бродячая собака.- СПб.: ООО «Алмаз», 1997.С.7
 Шульц С.С. Бродячая собака,- СПб.: ООО «Алмаз», 1997.С.22
^Шульц С.С. Бродячая собака,- СПб.: ООО «Алмаз», 1997.С.58
 Шульц С.С. Бродячая собака,- СПб.: ООО «Алмаз», 1997.С.78
 Шульц С.С. Бродячая собака,- СПб.: ООО «Алмаз», 1997.С.83-84
п
Муравьева И.А. Век модерна: Панорама столичной жизни. Т 2. Серия: Былой Петербург,- СПб.: Издательство «Пушкинского дома», 2004.С.181
 Тихвинская Л.И. Повседневная жизнь театра богемы Серебряного века: кабаре и театры миниатюр в России. 1908-1917.-М.: Молодая гвардия, 2005.с96
 Склярский В.А. «Бродячая собака». Век нынешний. Век минувший,- СПб, Лениздат, 2002.С.44
Бунатян Г.Г.Петербург серебряного века.Дома,события,люди.-СПб.:Лениздат,2002.с.134

Муравьева И.А. Век модерна: Панорама столичной жизни. Т 2. Серия: Былой Петербург.- СПб.: Издательство «Пушкинского дома», 2004.с. 184
 Шульц С.С. Бродячая собака,- СПб.: ООО «Алмаз», 1997.С.166
19
 Склярский В. А. «Бродячая собака». Век нынешний. Век минувший,- СПб, Лениздат, 2002.С.144









13 PAGE \* MERGEFORMAT 14215

13 PAGE \* MERGEFORMAT 141915

13 PAGE \* MERGEFORMAT 143115



15