Теория и история русского литературного языка. Реферат

ООО Учебный центр
«ПРОФЕССИОНАЛ»









Реферат по дисциплине:

«Теория и история русского литературного языка»

По теме:

«Натуральная школа» в истории русского литературного языка»





Исполнитель:
Рудакова Алла Владимировна
















Москва 2016 год


Содержание

Введение
3

1.
«Натуральная школа»
4

2.
Литературно-критическая деятельность В.Г. Белинского
5

3.
Художественный метод «натуральной школы».
9


Заключение
17


Используемая литература
19























Введение
Эстетические позиции нового этапа в развитии русской литературы традиционно связывают с таким культурным феноменом, как «натуральная школа».
У его истоков стоит деятельность В.Г. Белинского и его единомышленников.
Этим термином принято обозначать один из важнейших переходных периодов в развитии отечественной словесности, пришедшийся на 40-е годы XIX в.
Он был продолжением и развитием тех тенденций, которые сложились в конце 20-х начале 30-х годов и связаны с именами А. Пушкина, М. Лермонтова и Н. Гоголя.
Принято считать, что эстетика раннего реализма в его классической форме проявилась впервые именно в этот период, и это действительно так. В творчестве А. Пушкина определилась ведущая тенденция изображения мира, интересного уже потому, что он есть. М. Лермонтов исследовал истоки романтического зла и национальный характер его нравственной трагедии. Н. Гоголь синтезировал в своих этических и эстетических исканиях категории добра и зла, соотнеся их с миром обыденной жизни. Таким образом, 30-е годы стали истоком нового литературного направления, школой, которая оказала значительное влияние на творчество таких писателей, как И. Тургенев, И. Гончаров, Н. Некрасов, М. Салтыков-Щедрин. В.
Белинский в своих статьях и обзорах русской литературы первой трети XIX в. обобщил опыт художественного самоосознания действительности в произведениях А. Пушкина, М. Лермонтова, Н. Гоголя и сформулировал представление о путях развития нового реалистического этапа русского искусства.
Термин «натуральная школа» был впервые использован Ф.Булгариным в рецензии на сборник очерков «Физиология Петербурга», изданный Н. Некрасовым в 1845 г. и ставший художественным манифестом нового литературного направления.
Особенным нападкам в рецензии Булгарина подвергся как раз очерк «Петербургские углы» Н. Некрасова, с описанием страшной нужды и беспросветного существования обитателей петербургских окраин. Булгарин выступает с резкой критикой направления, сделавшего предметом искусства «углы» жизни и провозгласившего правдивое, без прикрас изображение всех сфер действительности целью и смыслом искусства.
Словечко «натуральный» было подхвачено Белинским и стало использоваться им уже как определение реализма. Само понятие «реализм», которым мы определяем сущность художественных открытий, совершавшихся в период 4070-х годов, появился спустя полгода после смерти Белинского. Впервые его употребил П. Анненков в статье «Заметки о русской литературе 1849 года», но содержание понятия было разработано Белинским.

«Натуральная школа»
В настоящее время большое внимание уделяется специфике литературы как искусству слова, подчеркивается необходимость изучения литературы (классической и советской) по направлениям, течениям, школам. Действительно, только такой подход помогает проникнуть в общие закономерности литературного процесса, попять индивидуальность отдельных художников, смену методов и стилей. Между тем следует признать, что многие наши литературоведческие понятия все еще отличаются неопределенностью. Когда теоретически ставится вопрос о литературных школах, обычно ссылаются на классический пример натуральную школу 40-х годов, «отцом» которой был Гоголь, а идейным наставником Белинский. Казалось бы, кто будет спорить, что школа существовала, что она имела огромное значение? Без нее нельзя понять творчества раннего Достоевского, Тургенева, Некрасова... Термин стал общеупотребительным. И все же, что такое натуральная школа? Содержание этого понятия теоретически еще недостаточно осмыслено, не соотнесено с однотипными понятиями школ в мировой литературе, с родственными понятиями «направление», «течение»; не уточнены хронологические границы натуральной школы, состав ее участников, внутренняя структура, стадии ее эволюции, типологические, общие черты метода, стиля, диалектика соотношения общего и частного в творчестве входивших в нее разнообразных писателей. Эта неопределенность отражается на общих концепциях истории русской литературы. Одни считают школу итогом развития русской литературы первой половины XIX века, другие началом его второй половины и усматривают уже в 40-х годах в полной мере выявившуюся острую идеологическую борьбу между революционно-демократическим и либеральным лагерями. Подчас же сводят главную заслугу школы к разработке натуралистического жанра физиологического очерка или вовсе отрицают в ней натуралистическую струю. Конкретно-историческое содержание, которое Белинский вкладывал в понятие «натуральная школа», впоследствии подвергалось многократной ревизии, вольной и невольной урезке, превратному толкованию или просто оспаривалось как неточное: никакой школы не было, Белинский сам ее выдумал, «натуральная» понятие чисто временное, полемическое, утратившее свой смысл, когда страсти остыли.

Литературно-критическая деятельность В.Г. Белинского.
Белинский не создал обобщающего труда, где бы изложил свои эстетические взгляды. Однако в его статьях, циклах статей, обзорах литературы за год (с 1841 по 1847) проводится ряд идей, которые складываются в определенную систему, что и позволяет говорить о существовании литературной теории натуральной школы.
Особенностью этой теории является то, что она формировалась по горячим следам литературного процесса, материалом ее была литература исключительно русская. Не менее важно и то, что теория, также как и взгляды Белинского, претерпевала изменения, была живым, развивающимся организмом, реагирующим на новые литературные факты.
В статье «Литературные мечтания» (1834) им намечена историческая периодизация русской литературы, в основу которой легло представление о двух направлениях отечественной словесности: панегирическом, Ломоносовском, и сатирическом, кантемировском. Обобщающий характер носит работа «Разделение поэзии на роды и виды» (1841), планировавшаяся критиком как теоретическое вступление к истории русской литературы, которую он собирался писать. Давая характеристику трем литературным родам, Белинский намечает содержательные границы каждого и говорит о том, что исторически развившееся содержание литературы указывает на проницаемость родовых границ.
Так, утверждает Белинский, содержание трагедии может быть воплощено в эпической форме, как это происходит в «Тарасе Бульбе», а содержание драмы заключено в спокойно-идиллическое повествование «Старосветских помещиков». Сказанное вовсе не свидетельствует о том, что Белинский допускал мысль о смешении родовых признаков в пределах одного произведения: речь шла о развитии жанровых (видовых) форм рода, которые, еще по старой традиции, теоретически соотносились с ним.
В обзоре литературы за 1842 г, посвященном анализу «Мертвых душ», критик обосновывает идею начала нового этапа в развитии отечественной словесности, который он называет гоголевским. Собственно в этой статье и намечаются основные положения теории реалистического искусства, которые не потеряли своего значения и по сей день.
Что же определяет суть нового, гоголевского этапа русской литературы? Для него, во-первых, характерен пафос критического изображения действительности, определивший своеобразие воплощения замысла в «Мертвых душах». Во-вторых, этот этап в развитии отечественной словесности отличает внимание, прежде всего, к русской теме, что, в свою очередь, обусловит развитие народности литературы  выражение в произведении национального самосознания, интересов народа и нации в целом.
В годовых обзорах литературы за 18441845 гг., манифесте предисловии к «Физиологии Петербурга», рецензии на «Петербургский сборник» учение Белинского о реализме получает дальнейшую разработку.
Характеризуя специфику искусства, Белинский объясняет его природу как мышление в образах, повторяя тезис, высказанный в гегелевской эстетике. Искусство представляет собой процесс познания человеком себя и окружающей действительности, но это процесс воспроизведения жизни. В такой постановке вопроса проявляется диалектика отношений между намерением писателя и результатом его творчества, поскольку литература постоянно сталкивает исследователя, просто читателя с неадекватностью мировоззрения художника (системы его отношений к миру) и выражением мировоззрения в творчестве.
В «Письме к Гоголю» по поводу «Выбранных мест из переписки с друзьями», рассуждая об ошибочности отождествления взглядов художника на окружающий мир и его мышления в образах фактов искусства, Белинский решает еще одну из принципиальных проблем эстетики: о соотношении содержания и формы литературного произведения. Искусство не просто отражает действительность, но и пересоздает ее в свете определенных идеалов, полагает Белинский.
В связи с бурным развитием беллетристики натуральной школы Белинский конкретизирует прежний взгляд на разделение поэзии на роды и виды. В статье-обзоре литературы за 1847 г. он предсказывает важную тенденцию в развитии реалистического искусства XIX, а затем и XX в. Появление массы литературы нового типа ставит перед критикой вопрос не столько о принципах жанровой дифференциации, сколько о возможностях жанрового синтеза. Давая характеристику повести Ф. Соллогуба «Тарантас», Белинский замечает: «Хорош любой род поэзии, если он верно отражает действительность».
Суждение Белинского о преимущественно отрицательном изображении действительности в произведениях писателей натуральной школы дало повод к многочисленным критическим суждениям по поводу этого тезиса со стороны В. Майкова, А. Никитенко, журналистов «Северной пчелы». И действительно, художественная практика «натуральной школы» позволила усомниться в правоте Белинского. В повести Гоголя «Тарас Бульба» наряду с критическим пафосом героическая патетика в изображении нравственного идеала народа, борющегося за свою независимость, выражена очень ярко. В «Старосветских помещиках» идеал обыденной жизни определяет пафос повествования.
Критики Белинского смешивали, однако, понятия пафоса и идеала, что в эстетике Белинского было не одно и то же.
Критический пафос изображения действительности подразумевал, что «привычка верно изображать отрицательное в жизни даст возможность со временем изображать и положительное». Эта формула Белинского имеет прямое отношение и к характеристике основной тенденции развития русской литературы исторически закономерному стремлению создать не только отрицательный, но и положительный тип русской действительности. И в самом деле, вся литература второй половины XIX в. сосредоточена на поиске положительного типа русской жизни. Черты его встретим в образе Лаврецкого в «Дворянском гнезде», Базарова «Отцах и детях», Веры, Тушина, бабушки в «Обрыве», Левина в «Анне Карениной», Алеши в «Братьях Карамазовых», Савелия Туберозова в «Соборянах» и других произведениях русской классики. Литература второй трети века идет по пути, намеченному Белинским: «Вот новый идеал: а мужик разве не человек?»
Национальное самосознание русского народа на этом этапе развития литературы связывается в первую очередь с его выражением в быте и бытии русского крестьянства. Вопрос о крепостном праве и крестьянской реформе 1861 г. - центральный вопрос рассматриваемой эпохи.
«Натуральная школа» была осмыслена Белинским как историческое явление. Предшествующую традицию он связывал с именем Кантемира, о чем уже было сказано в «Литературных мечтаниях». Однако литературный процесс конца 40-х годов внес значительные коррективы в понимание Белинским перспективы критической тенденции: в прежнюю схему не укладывалось творчество А. Кольцова, А. Плещеева, молодого И. Тургенева. В последней своей статье обзоре русской литературы за 1847 г. Белинский говорит об исторической необходимости «одовоспевательной» поэзии в духе Ломоносова, которая в неменьшей степени формирует национальное самосознание, чем сатирическое изображение действительности.
 
Художественный метод «натуральной школы».
Говоря о «натуральной школе», следует иметь в виду, что нельзя отождествлять теоретические положения, объясняющие своеобразие нового этапа, и живой литературный процесс. Литература всегда «шире» рамок теории, созданной на ее основе. В художественном методе «натуральной школы» скорее отразилось стремление теории направить литературный процесс в определенное русло, чем желание навязать свои критерии. И все же реалии литературного процесса 40-х начала 50-х годов подтверждают существование некой художественной общности принципов изображения действительности, выразившейся в проблематике произведений, в их стилевых особенностях. 
В литературной науке принято считать, что этот этап представляет собой фазу критического осмысления действительности, этап формирования принципов критического реализма. Одним из спорных вопросов, касающихся своеобразия метода, является вопрос о соотношении нового типа художественного мышления реализма с романтизмом, с одной стороны, и с натурализмом с другой.
Принято считать, что реализм 40-х годов, реализм «натуральной школы», начинается с того, что полемически отграничивает себя от своего предтечи романтизма. Но полемика в теории (атому много внимания уделял Белинский) одно, а полемика, принимающая художественную форму, другое. Ведь полемика может возникнуть только тогда, когда есть общий интерес к предмету разногласий. Таким общим интересом у романтиков и реалистов был вопрос о природе конфликта героя и среды. Романтики отстаивали право личности противостоять среде, «толпе», мотивируя это право святостью протеста как формы самоосуществления человека. Таковы герои романтических поэм Пушкина, Лемон и Мцыри Лермонтова. Но ведь и герои произведений 40-х начала 50-х годов представляют нам различные формы романтического протеста. Эти герои не исключительные личности романтизма, действующие в исключительных обстоятельствах, а герои той среды, которая их родила и воспитала. Писатели «натуральной школы» начинают исследовать историческую закономерность внутреннего разложения среды, ее внутреннюю конфликтность, что н становится важнейшим завоеванием реализма.
Художественные формы исследования этого конфликта представлены в таких произведениях, как «Бедные люди» Ф. Достоевского, «Кто виноват» А. Герцена, «Обыкновенная история» И. Гончарова, «Записки охотника» И. Тургенева. Высшим достижением натуральной школы по праву считаются два романа 40-х годов: «Обыкновенная история» И. А. Гончарова и «Кто виноват?» А. И. Герцена.
Сложнейшие общественные, нравственные и философские смыслы вложил А. И. Герцен в романное действие, «исполненное, по словам Белинского, драматического движения», ума, доведенного «до поэзии». Это роман не только о крепостном праве, о русской провинции, это роман о времени и среде, губящей все лучшее в человеке, о возможности внутреннего сопротивления ей, о смысле жизни. В проблемное поле вводит читателя резкий и лаконичный вопрос, вынесенный в название произведения: «Кто виноват?» Где коренится причина того, что лучшие задатки дворянина Негрова были заглушены пошлостью и бездельем, столь распространенными среди крепостников? Лежит ли на нем персональная вина за судьбу внебрачной дочери Любоньки, росшей в его же доме в унизительном двусмысленном положении? Кто несет ответственность за наивность тонкого, мечтающего о гармонии учителя Круциферского? Он по существу только и может, что произносить искренние патетические монологи да упиваться семейной идиллией, которая оказывается столь непрочной: роковым, приведшим к гибели становится для его жены чувство к Владимиру Бельтову. Дворянин-интеллектуал Бельтов приезжает в провинциальный город в поисках достойного жизненного поприща, но не только не находит его, но и оказывается в горниле трагической жизненной коллизии. С кого же спросить за бессильные, обреченные на заведомый провал попытки исключительно талантливой личности найти применение своим силам в удушающей атмосфере помещичьего быта, казенной канцелярии, отечественного захолустья в тех жизненных сферах, что чаще всего «предлагала» тогдашняя Россия своим образованным сынам?
Один из ответов очевиден: крепостничество, «поздняя» николаевская пора в России, застой, едва ли не приведший в середине 50-х годов к национальной катастрофе. Социально-исторический конфликт сплетен с конфликтом этическим. В. Г. Белинский очень тонко указал на связь социально-критического и нравственного смысла произведения в характеристике авторской позиции: «Болезнь при виде непризнанного человеческого достоинства». И все же критический пафос определяет, но не исчерпывает содержание и смысл романа. К центральным проблемам, поднятым в нем, следует отнести проблему национального характера, национального самосознания. Смысл романа обогащается также благодаря герценовской художественной «антропологии» в ее коренных аспектах: привычка и покой, губящие все живое (чета Негровых); инфантильность или мучительный скепсис, одинаково мешающие молодости реализовать себя (Круциферский и Бельтов); бессильная мудрость (доктор Крупов); разрушительные эмоциональные и духовные порывы (Любонька) и т. д. В целом внимание к «природе» человека и типическим обстоятельствам, губящим ее, ломающим характер и судьбу, делает Герцена писателем «натуральной школы».
В «Записках охотника» И. Тургенева конфликт героя и среды запечатлен в цикле очерков и рассказов, объединенных точкой зрения автора-повествователя. Идиллия Хоря и Калинине сменяется картиной народной трагедии в «Малиновой воде», «Бирюке», «Аринушке». 
С «Записками охотника», «Деревней» Григоровича в русской литературе появляется новая тема тема русского крестьянства, которое уже не воспринимается писателями как однородная масса, противостоящая герою: в этой среде и Тургенев, и Григорович, и несколько позднее М. Салтыков-Щедрин увидят лица и судьбы, представляющие не меньший интерес, чем фигура романтического персонажа.
Таким образом, романтическое мироощущение героев новой русской литературы составляет, как видим, одну из важнейших примет нового литературного мышления. Но вместе с тем романтическое начало оказывается включенным в иную систему координат: в исследование социальных, исторических корней нравственного конфликта человека и окружающего мира. 
Наряду с романтизмом значительную роль в формировании реализма 40-х годов сыграл натурализм. Натурализм как течение с ясно осознанной программой возник во второй половине XIX в., но уже в 40-е годы творчество многих русских писателей В. Даля, А. Дружинина, Я. Буткова, И. Панаева развивалось в этом направлении преимущественно в жанре «физиологического» очерка. Так, например, В. Даль отвечал А. Мельникову (Печерскому) на его предложение придать своим этнографическим материалам художественную форму: «Искусство не моих рукдело», то есть признавался в отсутствии умения обобщать, выбирая из массы впечатлений не случайное, а закономерное. Герои русских «физиологий» шарманщики, дворники, мелкие чиновники знакомили читателя с бытом и нравами обитателей «углов» жизни, показывая влияние среды на психологию человека, его нравственный кругозор. Поэтому «физиологии» можно рассматривать как этап в становлении такой важной черты реализма, как типизация, выработки форм типизирующего описания, имеющего свойства обобщения. Среда под пером «физиологов» принимала  индивидуальные формы (чего стоит один только образ «зеленого полуштофа с маленькой головкой вместо пробки» - метафора человека, потерявшего человеческий облик в «Петербургских углах» Н. Некрасова), но это были попытки увидеть в индивидуальном проявление закономерного: среда обезличивает человека, лишает его человеческого достоинства.
Натурализм 40-х отличен от того натурализма, который позднее пропагандировал Э. Золя: «Я не хочу, как Бальзак, решать, каков должен быть строй человеческой жизни, быть политиком, философом, моралистом. Я удовольствуюсь ролью ученого...Я не хочу затрагивать вопроса об оценке политического строя, я не хочу защищать какие-либо политики или религии. Рисуемая мной картина простой анализ куска действительности такой, какая она есть».
Личным опытом такого географического, исторического и социально-бытового описания становится очерк Белинского «Петербург и Москва». В очерках «Омнибус» Кульчицкого-Говорилина, «Петербургская сторона» Гребенки, «Петербургские углы» Некрасова разворачивается топография «дна» Петербурга: помойные ямы, грязные подвалы, каморки, смрадные дворы и их забитые, раздавленные нищетой, несчастьями, опустившиеся обыватели. И все же характер северной столицы исследуется в «Физиологии Петербурга» прежде всего через галерею представителей некоторых профессий. Нищий шарманщик из очерка Д. В. Григоровича, тщетно старающийся своим ремеслом прокормить целое семейство. Дворник – вчерашний крестьянин, ставший не только блюстителем чистоты, но и порядка, незаметно превратившийся в столь необходимого для жизни разных сословий посредника (В. И. Даль. «Петербургский дворник»). Другие заметные персонажи – продажный фельетонист (И. И. Панаев. «Петербургский фельетонист»), чиновник из одноименного стихотворного очерка Некрасова. Характеры персонажей не прописаны, в них сплавлены в художественном единстве социальные болезни, сиюминутные человеческие интересы и исторически сложившиеся общественные роли.
Вертикальный «разрез» одного столичного дома удался писателю Я. П. Буткову. Книга «Петербургские вершины» (1845–1846), не являясь образцом художественности, отвечала основным требованиям «физиологии». В предисловии повествователь как бы перемещается с этажа на этаж: подвалы – «низовье»; «срединная»; «подоблачные вершины» – чердаки. Он знакомится с теми, кто комфортабельно обитает в средних этажах; с «низовыми» – «промышленными» людьми, которые, «будто болотные растения, крепко держатся своей почвы»; с «самобытной толпой», «особыми людьми» чердаков: это бедные студенты, так похожие на еще не явившегося Раскольникова, нищие интеллигенты. Характерна по своему стилю – как отголосок своеобразной моды на естествознание – одна из рецензий на «Петербургские вершины»: «Все 4-е, 5-е и 6-е этажи столичного города С. – Петербурга попали под неумолимый нож Буткова.
Он взял, отрезал их от низов, перенес домой, разрезал по суставчикам и выдал в свет частичку своих анатомических препаратов». Тонкий критик В. Майков дал объективную оценку этой книги, указав не столько на поэтические, сколько на «научно-документальные» свойства ее художественности, что само по себе еще раз характеризует физиологические жанры вообще. «Достоинство повести – чисто дагерротипическое, и описание мытарств, сквозь которые пробивал себе дорогу Терентий Якимович, занимательно, как глава из отличной статистики».
Под несомненным влиянием художественных исканий «натуральной школы» на излете первой половины столетия были созданы крупные произведения отечественной литературы.
У истоков этой традиции и творчество Н. Гоголя, доказавшего, что «теперь электричество чина сильнее завязывает действие, чем любовь». Вспомним «безлюбовный» сюжет «Ревизора» и «Мертвых душ» или бессмертную повесть «Нос», в которой все действие построено на «электричестве чина». Эти гоголевские традиции впоследствии наиболее полно проявились в «Истории одного города» М.Е. Салтыкова-Щедрина.
Элементы натурализма определяли своеобразие литературного процесса и конца XVIII начала XIX в., и нашли отражение в романе М. Чулкова «Пригожая повариха», «Российском Жильблазе» В. Нарежного, баснях А. Измайлова, повестях М. Погодина. То, что условно называли натурализмом, в эту эпоху представляло собой форму выражения самосознания демократических низов. Это искусство никогда не могло составить конкуренцию предромантизму и романтизму, но оно оказало влияние на процесс демократизации русской литературы 40-х годов.
Итак, реализм в России складывается с начала XIX в. в творчестве А. Пушкина, М. Лермонтова, Н. Гоголя, но только в середине столетия приобретает классическую законченную форму в творчестве И. Тургенева, Н. Некрасова, Н. Островского, И. Гончарова, М. Салтыкова- Щедрина. Реализму 4050-х годов суждено было сыграть решающую роль в соединении традиций 30-х с новаторством 60-х годов.
Литература 30-х годов заложила основы реалистической типизации, но проявление ее в различных жанрах было неоднородным: поэма Лермонтова оставалась романтической, «Медный всадник» Пушкина построен на основе романтической антитезы. В «Евгении Онегине» поворот к бытовому реализму только намечен, но уже в «Капитанской дочке» отчетливо проявились черты нового художественного мышления. Повести и рассказу еще предстояло показать свои возможности в изображении связей человека и среды, постичь «механизм» общественной жизни. В реализме «натуральной школы» совершается самопознание реализма как литературного направления.
Чтобы представить это явление в системе, предлагались различные подходы к его классификации. Так, А. Цейтлин различает в реализме 4050-х годов два течения: общественно-психологическое, к которому он относит творчество Д. Григоровича, И. Гончарова, И. Тургенева, Ф. Достоевского, и социально-политическое, выразившееся в произведениях А. Герцена, Н. Щедрина, Н. Некрасова. В. Виноградов и А. Белецкий оценивают творчество Н. Гоголя («Шинель») и Ф. Достоевского («Бедные люди») как вполне самостоятельную линию в развитии сентиментального натурализма. Основанием для такого вывода является объективная реальность: Гоголь, а вслед за ним Достоевский действительно вносят новый акцент в разработку традиционной темы «маленького» человека. На контрасте мизерности внешнего существования этого человека и глубины внутренних переживаний героя выстраивается конфликт многих произведений.
Становление лирики Н. А. Некрасова шло в русле общения с прозаическими опытами писателей «натуральной школы». Первый его сборник «Мечты и звуки» (1840) носил романтически-подражательный характер. Несколько лет работы в прозаических жанрах привели Некрасова к принципиально новому способу отбора и воспроизведения действительности. Повседневная жизнь социальных низов находит воплощение в форме стихотворной новеллы, «рассказа в стихах» («В дороге», 1845; «Огородник»,1846; «Еду ли ночью», 1847; «Вино», 1848). Очерковая тональность описаний, фактографичность, обстоятельная «бытопись» и сочувствие народу отличают многие поэтические опыты Некрасова конца 40-х годов.




Заключение
Значение натуральной школы для всего последующего литературного процесса в России огромно. Ее участники соотносили каждый свой новый шаг с тем опытом, который дала им школа. Тургенев вспоминал свою «аннибалову клятву». Герцен вел от эпохи 40-х годов отсчет своего «былого» и своих «дум». Для Некрасова Белинский был эталоном гражданского поведения. Достоевский все время спорил с Белинским и в то же время тянулся к нему. Школа давала все новые всходы в последующем реалистическом творчестве своих бывших участников. Заветы школы, преподанные ею образцы творческой организации, идейных устремлений, поисков проблематики, стилевых решений влияли своей значимостью, незабываем был ее урок. Инерция, сообщенная ею литературному процессу, со временем не затухала, хотя типологические черты ее единства постепенно начинали стираться в новых течениях и последующих стадиях развития реалистического направления, одной из значительных ступеней которого она была сама. Хотя реалистическое направление расширялось и укреплялось, предреформенный и пореформенный раскол в общественном движении сужал базу для единой школы. Натуральная школа представала как чисто историческое, уникальное явление 40-х годов. Н. Г. Чернышевский в «Очерках гоголевского периода русской литературы» еще полностью сохраняет живое ощущение целостности школы, ее значения. Он считает своей главной задачей после «страшного семилетия» воскрешение памяти о ней, воскрешение имен Гоголя и Белинского: «Гоголевское направление до сих пор остается в нашей литературе единственным сильным и плодотворным». Автор «Мертвых душ» «дал критическое содержание русской литературы», «он создал свою плодотворную действующую школу». Это была «единственная школа, которою может гордиться русская литература».
Несмотря на то, что существование «натуральной школы» не было закреплено ни уставом, ни организационно, что ее идеи получали различное выражение, главные черты нового литературного направления выразились:
в критическом пафосе изображения действительности;
в поисках нового общественного идеала, который обнаруживается ими в демократизме.
























Используемая литература:
Кулешов В.И., Натуральная школа в русской литературе 19 века, М., 1982 год.
Поспелов Г.Н., История русской литературы 19 века, т.2, ч.1, М., 1992 год
Материалы с сайта [ Cкачайте файл, чтобы посмотреть ссылку ]
Материал на сайте [ Cкачайте файл, чтобы посмотреть ссылку ]









13PAGE \* MERGEFORMAT14215