Почти по-гамлетовски: бить или не бить?..

Губин Геннадий Александрович,
учитель истории
МБОУ «Ромашкинская средняя школа»
ул. Дружбы, 39, c. Ромашкино,
Сакский р-он, Респ. Крым
296 516

ПОЧТИ ПО-ГАМЛЕТОВСКИ: БИТЬ ИЛИ НЕ БИТЬ?

Разве воспитатель не понимает, что
значительная часть наказаний несправедлива?
Я. Корчак

Перефразируя знаменитое, шекспировское воскликнем: бить или не бить – вот в чём вопрос? Может кому-то это и покажется смешным, но такая проблема существует в немалом количестве семей и этот не шутливый вопрос задают себе достаточное число родителей. Хотя в момент этого «священного» воспитательного действа этим вопросом вряд ли кто-нибудь озабочен. Вопрос возникает уже после «ремённой передачи» «передового» педагогического опыта, да и то не у всех. Но это относится дел семейных. Нас же этот вопрос интересует применительно к школе.
Ведя разговор о внутренних порядках и об общем укладе школьной жизни, нельзя стыдливо обойти молчанием вопрос о наказаниях и наградах как о распространённых мерах для поддержания порядка, который установлен педагогом, школой и обществом и признаётся им полезным или просто необходимым. У достаточно многих понятие о порядке и дисциплине органично связано с представлением о наказаниях и наградах, как будто без них не может быть никакого порядка.
С мыслью о наказании у ребёнка связывается не осознание необходимости порядка, а сознание выгоды попытаться ускользнуть от внимания педагога хитростью или упрямством. Во всяком случае, наказание, как кара, если и приводит иногда к цели, то вместе с тем закладывает в душу ученика немало негативного. Тут, пожалуй, действует физический закон: приобретая, выигрывая в чём то - мы обязательно в чём то теряем, проигрываем.
Но верно и то, что система воспитания посредством карающих наказаний весьма отрицательно действует также на воспитателя или учителя, а не только на одного ребёнка. Ведь легче наказывать ученика, нежели действовать на него другими, более разумными средствами. Не приготовил, например, ученик урока, вместо того, чтобы подействовать на него интересом к предмету, возбудить в нём стремление к работе, любознательность, внимание, желание знать, то ли дело наказать, это проще и быстрее. Хотя ещё основоположники современной педагогики рекомендовали не использовать наказания за «неусердие в учёбе».
Удобство подобного образа действий, то есть наказаний, так завлекательно действует на иного педагога, что количество наказаний, рассыпаемое им на учеников, растёт да растёт, так что в конце концов они делаются не исключением, а сущностью его деятельности: он только и делает, что задаёт уроки да наказывает. До боли знакомая картина. Такой педагог все свои промахи и нежелание самосовершенствоваться как педагогу перекладывает на детей, а потому смотри сначала.
Путь наказаний бесконечен и очень опасен для педагога, а потому и надо действительно опасаться вступать на этот путь.
Проблема наказания и поощрения в школе имеет такую же древнюю историю, как и сама школа. Мыслители всех времён и народов оставили своё мнение по этому вопросу. Не остался в стороне и выдающийся русский учёный М.В. Ломоносов. Для успешного воспитания молодого поколения в процессе обучения М.В. Ломоносов предлагал использовать поощрения и наказания. Особо отличившихся в его время награждали золотыми и серебряными медалями, книгами, математическими приборами «в присутствии всей Гимназии».
В качестве наказаний М.В. Ломоносов применял выговоры, угрозы. За «постыдные шалости» наказания осуществлялись на глазах всех учащихся. Распространённые в школах телесные наказания, по сложившейся традиции, применялись и М.В. Ломоносовым, хотя он рекомендовал использовать их как исключительную меру, в отдельных случаях, не причиняя этим вреда здоровью детей. «Гуманное», однако, времечко было. Но «гуманность» и прочие «общечеловеческие ценности» всегда соответствуют своему времени. Какое время – такие и нравы.
М.В.Ломоносов в своих педагогических воззрениях шагал следом за своими предшественниками. Педагогические приёмы того времени сводились к внешнему воздействию на тело, ум, чувство и волю учащегося. Воспитание производилось «посредством производимого битьём нервного возбуждения».
«Древнерусские педагоги много и с любовью думали об этом приёме, заботливо лелеяли его и изощрялись в способах его применения.. Они были проникнуты глубокой верой в чудодейственную силу педагогического жезла, т.е. простой, глупой палки Наконец, на это упражнение смотрели отчасти с гигиенической точки зрения – «от жезла не умрёт, а ещё здоровее будет», - сообщает нам историк В.О. Ключевский.
Ныне подобная педагогическая дремучесть вызывает разве что улыбку и, совершенно напрасно. Сей сильнодействующий «педагогический» приём ещё не снят с «вооружения» некоторой части родителей. От школьного рукоприкладства ребёнок защищён надёжно суровым законом, но действенного механизма от семейного насилия всё ещё не существует, несмотря на многочисленные декларации о правах ребёнка и их гарантированной защите государством. Примеры описывать не станем: оглядитесь вокруг и вам будет от чего ужаснуться. О «защите» же с помощью ювенальной юстиции мы уже писали выше.
Насилие, даже маленькое, даже незначительное в понятии взрослого, становится причиной глубоких переживаний для ребенка. И хотя подавляющему числу родителей хорошо известно, что физические наказания не дают хороших результатов, а скорее, наоборот, тем не менее, почти 20 процентов ребят утверждают, что дома их физически наказывают. Особенно тревожное положение в четвертых-пятых классах, где это число удваивается: трудный возраст, однако.
Нельзя без боли читать идущие из глубины детского сердца слова ребенка, что самым страшным наказанием для него является - «когда бьет мама». Нетрудно понять, что воспитать гордого, честного, смелого человека «ременной педагогикой» невозможно. «С искалеченным сердцем приходят в школу дети, с первых шагов своей сознательной жизни, подвергающиеся телесным наказаниям. Отец, который бьёт ребёнка, убивает в его сердце самое дорогое: ту способность жить сердцем, о которой говорилось выше. Пинки, подзатыльники, удары ремнём – не только насилие над телом. Это также и удары по чуткому детскому сердцу. С каждым ударом оно становится всё менее чувствительным к этим самым ударам, становится толстокожим. Воспитанный в раннем детстве в духе насилия над телом и духом, ребёнок становится невосприимчивым, к каким бы то ни было мерам воспитательного влияния. Часто он жесток и бессердечен», - с болью писал В.А. Сухомлинский. [14. c.320]
Но не только отечественная педагогика имела «палочное» начало. «Враг, сатана, находится на страже не только тогда, когда мы спим, но и когда мы бодрствуем; и тогда, когда сеем доброе семя на духовной ниве, он вмешивается, чтобы сеять вместе и свои плевелы; да и сама испорченная природа наша то тем, то другим даёт о себе знать, поэтому совершенно необходимо силою противодействовать злу. Но противодействие должно оказывать дисциплиною, т.е. порицанием и наказанием, словами и ударами, смотря по тому, что требует дело. При совершении проступка всегда нужно тотчас же подавить зреющий порок при первом же его проявлении или, лучше, если это возможно, вырвать его с корнем», - безапелляционно заявлял родоначальник европейской педагогики Я.А. Коменский. [1. c.82] Вот такой крутой нрав был у основоположника современной педагогической мудрости.
Установка на страх так и осталась краеугольным камнем нашей педагогики. Идеи корифея, видимо не скоро выветрятся из нашего догматического сознания. Но при этом нам не следует забывать, что страх является формой существования раба – эта аксиома известна каждому мыслящему человеку.
Наказание – одно из средств принуждения, которое довольно часто применяется в семье. Это средство оказывает наибольшее влияние на формирование характера и развитие различных отрицательных склонностей. Наказание в нашем искусственном воспитании редко бывает справедливым и объяснённым ребёнку как следует. А объяснение его крайне необходимо, так как оно является обязательным следствием плохого поступка. Наказание, которое мы применяем к ребёнку, редко проясняет объективные признаки правды, ребёнок редко его принимает как нормальное следствие своего поступка.
Чаще наказание только вызывает чувство обиды, гнева, ненависти. Понимание своего бессилия и зависимости от взрослых не позволяет ребёнку за насилие платить тем же – платить злом за зло. Но он это делает в своём сознании и тем самым как бы готовит себя морально к отмщению, когда для этого представится возможность. Таким образом, несправедливые наказания в детстве воспитывают у определённой категории детей предрасположенность к противоправному, антиобщественному поведению и, в первую очередь, против своих родителей – обидчиков детства.
Достаточно часто наказывают в семье, например, за то, что ребёнок говорит непристойные вещи. На самом же деле ребёнок лишь повторяет то, что слышит от других, не представляя себе иной раз даже реального значения этих слов. Для него совершенно непонятно, за что его наказывают, если взрослые всегда так говорят и им ничего за это не бывает. Ребёнок видит свою невиновность и испытывает насилие взрослых.
Конечно, плохое вызывает плохое, внушает жестокость и месть. Это закономерно. Ребёнок ищет удовлетворения нового чувства в поступках, которые не наказываются. На помощь приходит всякая ложь, лицемерие и прочие поступки отрицательного свойства.
Отсутствие единства действий воспитателей, также существенная проблема. Безнаказанность поступка, совершенного дома, и строгое наказание за него, когда он совершён в школе или другом общественном месте, вызывают в ребёнке неправильное представление, что наказывается не поступок, а то, что он совершён на людях, т.е. публично. Ребёнок делает из этого вполне логичный вывод: тайный порок не является пороком, а плохой поступок - это не вина, если его можно скрыть от людей. Вспомните вбитое в наше сознание с детства: не пойман – не вор. Таким образом создаются у ребёнка очень неустойчивые нравственные основы, укореняются ненормальные представления и взгляды. Непоследовательность и непомерность наказания лишают родителей и педагогов ребёнка привязанности, уважения и любви, но взращивают в ребёнке ненависть и недоверие к ним и к взрослому миру вообще.
Внутреннее стремление к жизни заставляет ребёнка подражать действиям взрослых, добровольно подчиняться их воле. Но когда родители только то и делают, что говорят: «этого нельзя, того нельзя, туда не ходи, так не делай, потому что стыдно, будь умным» и прочие воспитывающие формулы без пояснения причин, то это вызывает ответное желание ребёнка наперекор родителям сделать, сломать, пойти, шалить. Порой такое тайное и явное подражательство заканчивается трагически для самого ребёнка. В конце концов, он перестаёт понимать, что можно, а чего нельзя, что хорошо, а что плохо. У него оказывается разрушенной система морально-нравственной ориентации в этом мире, а потому во многих своих поступках виноват не он, а его непосредственные воспитатели и окружающая социальная среда.
В голове, потерявшего ориентацию ребёнка, одна лишь мысль – можно всё, что удаётся скрыть от других и, в первую очередь, от взрослых. В его уме перепутываются понятия, он всему даёт свои объяснения, часто противоположные нормальным. Как тут не припомнить нетленное горбачёвское: «разрешено всё, что не запрещено законом». Разрушение моральных устоев общества привело к его экономической и политической гибели. Так что не следует Горбачёва причислять к великим реформаторам: он великий разрушитель нравственных устоев того общества, которое имело немало заслуг перед человечеством именно в нравственной сфере.
Так всё-таки можно ли применять наказания, или не следует? Этот вопрос так и остаётся предметом жарких дискуссий. В любой отрасли жизни – на производстве, в военном деле, в суде - такой вопрос может показаться просто бессмысленным. Споры здесь допустимы только в одном направлении: как и какие меры наказания и поощрения надо применять. В учебниках педагогики и в соответствующих инструкциях этот вопрос тоже не только давным-давно решён положительно, но и выработан ряд чётких правил, которыми должны руководствоваться все школы, все педагоги.
Правда, в истории педагогики были случаи, когда на этот вопрос давался категорически отрицательный ответ - это теория «свободного воспитания».
Отрицание наказаний в школе является, по мнению части педагогов, ханжеством и лицемерием чистой воды. Этот приёмчик известен каждому школьнику на его собственном горьком опыте и каждому взрослому. Что делают некоторые педагоги, завучи и директора, когда ученик набедокурил или получил несколько отрицательных отметок? Они обычно вызывают родителей и делают им соответствующее внушение; родитель выслушивает информацию и дома расправляется с виновником по-своему, чаще всего просто выпоров его. Добродетель торжествует, порок наказан. Никаких лишних хлопот, коротко и оперативно. Мы обходимся без наказаний, могут похвалиться такие педагоги. Но именно они руками родителей избивают своих учеников, однако при этом как фокусники показывают «чистые» руки.
Забавно, если не сказать зловеще, выглядит в такой ситуации роль ученического дневника, который из записной книжки, реестра записей на память превратились в некий кондуит, где собраны все замечания по поводу поведения ребёнка за весь учебный год. Вот потому-то дневники так не любимы учениками и школьники, при каждом удобном случае стремятся от них избавиться. Книга для записей на память превратилась в некую жалобную книгу педагогов, где они откровенно просят родителей «принять соответствующие меры», не будем скрывать, всем хорошо известные.
Много внимания проблемам наказания посвятил А.С. Макаренко. С присущей ему прямотой и категоричностью он писал: «Странная вещь, педагоги боятся даже самого слова «наказание». У нас в школе не знают даже выговора. Маниловы от педагогики мечтают о таком идеальном положении: вот хорошо бы было, если бы дисциплину поднять и никаких мер воздействия для этого не требовалось! Подобный ложный гуманизм считается до сих пор у теоретиков хорошим тоном. А школе это беспринципное сюсюкание наносит большой вред. Страх педагогов перед наказанием истекает из боязни возродить нравы старой (дореволюционной – авт.) школы. Разумная система взысканий не только законна, но и необходима. Она помогает оформиться крепкому человеческому характеру, воспитывает чувство ответственности, тренирует волю, человеческое достоинство, умение сопротивляться соблазнам и преодолевать их». [7. c.93-94]
Если внимательно приглядеться, то в отношении к наказаниям в нынешних школах выходит какая-то неразбериха. С одной стороны, практически все признают, что наказания бывают и нужными и полезными. Наказание обществом допускается, но, с другой стороны, у нас есть такая негласная установка, чисто наша, учительская, чистоплюйская - наказание допустимо, но лучше обойтись без наказания. Всё-таки наказывать можно, но если ты наказываешь, то ты плохой воспитатель и учитель. Тот педагог хорош, который не наказывает. Такая иезуитская логика дезорганизует педагога.
Такая логика попустительства большей части педагогов порождает у не так уж и малой части учеников чувство безнаказанности и вседозволенности. В итоге от их разнузданного хамства страдают и учителя и те учащиеся, которые стремятся в школе получить знания.
Без ложной стыдливости нужно установить точно, что такое наказание. Наказанием может быть даже укоризненный взгляд или многозначительное молчание. Там, где нужно наказывать, там педагог не имеет права не наказывать. Поэтому каждый педагог должен помнить, что наказание – это не только право, но и обязанность, особенно в тех случаях, когда наказание необходимо. Педагог может наказывать или не наказывать, но если его совесть, его техническая квалификация, его убеждения говорят, что он должен наказать, он не имеет права отказаться от наказания. Наказание должно быть объявлено такой же естественной, простой и логически допустимой мерой, как и всякая другая мера. На этом можно было бы и поставить точку в дискуссии о целесообразности наказаний.
Однако педагогические традиции мешают нам решительно забыть о ханжески-всепрощенческом отношении к наказанию и ясно понимать, что наказание не только допустимое зло, но и необходимое. Там, где наказание должно принести пользу, там, где другие меры нельзя применить, там воспитатель и учитель никаких разговоров о зле иметь не должен, а должен чувствовать своим долгом применить наказание. Никакого ханжества при этом не должно быть. Никакой педагог не должен кокетничать: вот я – люблю детей, а потому обхожусь без наказания. Наши рассуждения вовсе не означают, что мы утверждаем желательность и неизбежность наказания во всех случаях и всегда. Нет и ещё раз нет! Наказание должно разрешить и уничтожить отдельный конфликт и не порождать новых конфликтов и ни в коем случае оно не должно иметь в виду причинение страдания ребёнку.
Сущность наказания должна состоять в том, что человек переживает то, что он осуждён коллективом, именно коллективом, а не отдельной, даже очень авторитетной, личностью, зная, что он поступил неправильно. В наказании не должно присутствовать подавленности, а должно быть переживание ошибки, переживание отрешения от коллектива, хотя бы минимального. Нельзя создавать шкалу наказаний, регламентировать их, потому что наказание должно быть чрезвычайно индивидуальным, чрезвычайно приспособленным к отдельной личности.
Как уже было сказано нами выше, меры воздействия и наказания за совершенные проступки не желательно налагать в виде восходящей лестницы или «шкалы наказаний», как что-то мёртвое и постоянное. В таком случае они теряют свой живой исправляющий характер, и делаются какой-то местью школы за причинённую ей неприятность, что недостойно любого учебного и воспитательного заведения.
Наблюдения и опыт достаточно многих педагогов показывают, что в некоторых случаях лучшим наказанием является именно отсутствие наказания при ясной и определённой вине школьника или школьницы. Большинство современных педагогов и слышать об этом не хотят. В их головах прочно засела формулировка из уголовного кодекса о «неотвратимости наказания». Однако это же совершенно разные ситуации.
В сердце каждого вменяемого человека, в том числе и маленького, живёт жажда искупления, и собственно после всякого проступка виновный ждёт себе наказания. Значит, он вполне осознаёт, что совершил некий общественно-порицаемый проступок и достоин наказания. Если же он не понимает этого, то ему это надо объяснить, но ни в коем случае не наказывать - а за что, если он этого не осознал, не прочувствовал? В таком случае наказание воспитательной нагрузки не несёт, а выполняет муштрующую функцию и не более того.
Отбыв наказание, ученик считает себя свободным и равным со всеми, считает и чувствует себя наравне с массой учеников и даже наравне вообще с нормой школы. Чувствует себя, как должник, всё уплативший по счетам. И вдруг такой ученик видит, что его проступок замечен, но никто не приходит и не спрашивает с него долга. Это выводит его из состояния, так сказать, морального покоя. Нет нормального, ожидаемого и, повторимся, желаемого последствия поступка, т.е. наказания и начинается последствие внутреннее, в виде неудовлетворения совести, тоски, «нехорошего состояния» на душе Действие это настолько сложно и глубоко проникает, что обычно такой ученик уже не повторяет сделанного проступка, и вообще видно, что он борется с собой, усиливается. Но подобный счастливый исход случается не часто: и применение полного прощения, без выговора, без всего, только дав заметить, что проступок не ускользнул от внимания воспитателя, возможно лишь в отношении тех детей, которые заранее отмечены школой как нежные, чуткие, душевно – ранимые.
«Собственно говоря, в наказаниях не представлялось бы вовсе нужды, если бы с первых же шагов самочувствия и самосознания ребёнок вёлся уже совершенно нормально. Но это не во власти школы, вне её возможностей и средств. Школа имеет дело не с первоначальным материалом, а с прошедшим уже через значительную переработку, в правильности или неправильности которой она не принимала никакого участия. Ученик или ученица, поступающие в неё, уже большей частью знакомы с наказаниями, которым при том подвергались иногда в пылу раздражения, негодования, несдержанности, преувеличенной впечатлительности старших своей семьи, не всегда даже родителей. Школа принимает в себя весь этот раскачанный материал, выведенный из первоначального покоя натуры, - детей, часто раздражённых, задёрганных муштровкой, которая пыталась быть тем более строгой, чем она была бессильнее. Из всего этого вытекает необходимость и для школы наказывать»,- делает вывод Е.С. Левицкая.
Следовательно, именно семейное воспитание провоцирует необходимость использования наказаний в школе. Семья диктует правила воспитания школе - парадокс, но, тем не менее, это так. Значит, школа должна воздействовать на семью, чтобы привить ей воззрения, соответствующие установившемуся уровню педагогических знаний и культуры в обществе. Это опять подтверждает нашу мысль о том, что в выпускных классах в обязательном порядке необходимо ввести предмет по подготовке старшеклассников к цивилизованному и грамотному выполнению супружеских и родительских обязанностей.
Общество перестало выполнять функцию совокупного воспитателя. Если каких-нибудь полвека назад подросток позволял себе на улице совершить недостойный проступок, то реакция многих взрослых была незамедлительной, вплоть до подзатыльника. Если такой ребёнок приходил домой и жаловался родителям – он получал, обычно, дополнительную трёпку дома. Сейчас всё наоборот. И взрослые на улице предпочитают оставлять без внимания разнузданное поведение подростков и молодёжи, предпочитая убраться подальше по добру по здорову. Что и говорить: «O tempore! O mores!»
Многие педагогические проблемы формируются задолго до появления ребёнка в школе. Чаще всего родителям в условиях острого дефицита времени не хватает элементарной выдержки и такта для того, чтобы разумно рассмотреть причины проступка ребёнка и определить справедливую мepу наказания (не сочтите за крамолу!) совместно с провинившимся ребенком.
Наказание только тогда даёт результаты, воспитывает честность, мужество, волю, когда ребенок ясно понимает глубину своего проступка и добровольно, осознанно принимает наказание. Иной раз ребенка и наказывать-то не за что. Часто родители сетуют на медлительность или излишнюю подвижность своих детей. Беседуя с таими родителяит об их детских годах, постоянно слышишь, как они же с мягким юмором вспоминают, какие они сами были «увальнями» или «егозами» в детстве. Становится ясно, что дети просто-напросто унаследовали природный темперамент родителей. Многие ли из взрослых задумываются над этим очевидным фактом?
Беседы родителей с ребенком - наиболее распространенный вид наказаний. Опрос пятисот школьников (4-10 классы) показал, что 30 процентов родителей чаще всего используют именно эту меру наказания, которую дети называют нотацией. Беседа является универсальным средством воспитания и установления контакта с детьми. Но как часто у нас, взрослых, недостает способности и времени выяснить отношения с ребенком спокойно, не теряя, ни достоинства, ни чувства юмора, не унижаясь до крика.
Совершенно неприемлем в этих беседах с детьми менторский и приказной тон. Почему-то мы стараемся по отношению к взрослому человеку проявить такт в беседе. Кто из нас решится сказать знакомому: «Вытри нос!», «Не дергайся!» или что-нибудь в этом роде? Мы отлично понимаем, что такое обращение со взрослым человеком просто оскорбительно. Почему же мы позволяем себе подобные выходки по отношению к ребёнку и не чувствуем себя виноватыми, а скорее, наоборот? Ведь мы же его воспитываем, так что он за эти оскорбления чуть ли не должен быть нам еще и благодарен.
Не так уж и редко у взрослых не хватает времени и выдержки даже на нудные нотации и тогда «у сильного всегда бессильный виноват». Конечно, после физического наказания дети становятся на некоторое время «шелковыми». А вот надолго ли? Поведение, основанное на страхе физического наказания, крайне зыбко. Воспитание совестливости - вот что помогает сформировать сознательную способность, умение противостоять дурному влиянию.
Страх базируется на разного рода запретах. Как это порой удобно! «Нельзя, и все тут!» И начинается недоброе соревнование двух воль - родительской и детской, которые неизбежны при постоянных запретах. В психике ребенка созревает то самое злое, агрессивное начало, которое так опасно, и, увы, нередко проявляется в человеческом общении. Любые недостатки можно преодолеть развитием противоположных качеств. Запреты должны перейти на второе место. Мы же боремся (чего стоит само только слово!) с недостатками угрозой наказания в той или иной форме. Наказание в нашей педагогической системе – главный метод воспитания, хотя мы сами боимся признаться себе в этом.
Как мало мы разнообразим средства воспитательного воздействия. Нотации, упреки, власть и авторитет старшего употребляем безмерно часто, но почти никогда не прибегаем к юмору, самокритике. А зря.
Мы боимся за авторитет родителя, воспитателя и забываем, что открытое признание ошибки, анализ причины, ее породившей, срабатывают, в воспитании куда сильнее, чем окрик и нотации. Поверьте многолетнему педагогическому опыту: ребенок еще более возвысит вас в своем сознании и сердце, если в нужный момент вы не станете скрывать свою ошибку. Откровенно и чистосердечно признайтесь в совершенных промахах, и лучше, если с небольшой долей мягкого юмора или самоиронии.
Но вернёмся к вопросу вынесенному в заглавие: все-таки, каким должно быть наказание? Наилучшим, по нашему убеждению, является такое, которое позволяет провинившемуся непосредственно ощутить последствия своего неверного поведения. При этом надо помнить, что наказание должно разрешать конфликты, а не создавать новые. Обязательным условием является его целесообразность и соразмерность вине. Формирование человеческой личности - не лепка из глины, так как ребенок в процессе воспитания не остается пассивным, он что-то с радостью впитывает в себя, а что-то отвергает.
Таким образом, совершенно очевидно, что проступки детей есть следствие неправильного воспитания и, в первую очередь, семейного. Отсюда вывод: при правильном ведении воспитания не только не может быть речи о каких-либо наказаниях, но даже не должно быть каких-либо строгостей, так как самовоспитание должно возбуждать в ребёнке добрые чувства и, поддерживая в ребёнке саморазвитие, дух инициативы и доставляя ему удовольствие, должно вестись без всякого принуждения.
Однако жизнь есть жизнь, а потому далеко не всегда наши желания совпадают с нашими возможностями и окружающей реальностью. А потому от наказаний в школе никуда не деться. Но и тут педагогический чиновник оставляет за собой последнее слово. Против такого положения негодует А.С. Макаренко. «Педагогические теории, доказывающие, что хулигана нельзя выгнать в коридор, а вора нельзя выгнать из коммуны («вы должны его исправлять, а не выгонять»), - это разглагольствования буржуазного индивидуализма, привыкшего к драмам и переживаниям личности и не видящего, как из-за этого гибнут сотни коллективов, как будто эти коллективы не состоят из тех же личностей!.. Суровость есть самая большая гуманность, какую можно предъявлять к человеку».
Отбросив политическую демагогию, можем прямо заявить нашим педагогическим «либералам» - точка зрения А.С. Макаренко абсолютно верна, демократична и гуманна. Кому-кому, а уж педагогам-то, работающим в школе, известно множество случаев, когда распоясавшийся ученик в прямом смысле терроризирует класс, учителей, проводящих в нём уроки. Но удалить этого маленького изверга из класса, а тем более из школы «низ-з-я-я-я!», так как это строго-настрого запрещает министерская инструкция и целая куча приказов. Вот и страдает ученический и учительский коллективы, родители адекватных учеников из-за распущенности, безнаказанности какого-то субъекта, которому никакие знания и на дух не нужны. Ему просто необходимо отсидеться в школе до определённого возраста.
Обучение в школе- для таких субъектов - это процесс по высиживанию выпускных аттестатов.
Такие типы, не так уж и редкие в наших школах, терроризируют не только отдельные классы, но порою и всю школу. Это и есть самое настоящее беззаконие, неуважение прав остальных детей, которые морально и нравственно более здоровы. Речь, разумеется, не идёт о том, чтобы гнать подобный контингент из школы «в шею». Но школьное законодательство просто обязано обратить внимание на эту серьёзную школьную проблему и, наконец-то, в рамках закона рассмотреть её. Демократичным и гуманным может быть только то общество, где гарантированно защищены права и свободы абсолютно всех его членов, а особенно маленьких граждан нашей страны, которые особенно остро чувствуют фальшь и лицемерие школьного законодательства на своей «шкуре».
Не боясь быть преданными педагогической «анафеме», утверждаем ещё раз со всей определённостью: ребёнок может быть исключён из школы или удалён из класса, но на строго определённый срок, лишь до тех пор, пока он сам не попросит вернуть его обратно. При этом он обязан проанализировать своё поведение и определить, какие перед ним стоят задачи, и что он обязуется их выполнять. Известные и авторитетные педагоги и психологи в один голос утверждают возможность удаления ученика из класса или школы, только наша административно-кастрированная педагогика злобно продолжает шипеть: «низ-з-я-я-я!» – тем самым не разрешая, а лишь усугубляя многие школьные проблемы. Безнаказанность никогда не остаётся безнаказанной – просим прощения за каламбур.
Если приходится иметь дело с личностью развращённой и распущенной, бравирующей своей безнаказанностью, не желающей выполнять нормы поведения в обществе, надо со всей решительностью браться за инструмент, к которому в воспитании прибегают не так часто, - за принуждение. Ещё Жан-Жак Руссо писал, что «верный способ испортить человека – это дать ему всё и не требовать от него ничего: тогда тиран будет к вашим услугам». Сколько таких испорченных тиранов мы наблюдаем и не только в школе? Теперь перейдём к обсуждению самой процедуры наказания. «Наказание никогда не следует налагать на детей как наказание оно должно всегда являться естественным последствием их поступкаНе гремите красноречием против лжи, не наказывайте детей прямо за то, что они солгали: но сделайте так, чтобы если они солгали, то на их голову пали и все дурные последствия лжи»,- советует нам Ж.Ж.Руссо. «Однако школа должна иметь в виду, что существо наказания должно быть непременно согласовано с существом проступка и быть только естественным, натуральным его последствием»,- вторит ему Е.С. Левицкая. Но всегда ли в нашей повседневной практике существует соответствие наказания и проступка?
Наказание, особенно если справедливость его сомнительна, именно так и бывает в подавляющем большинстве семейных конфликтов, огрубляет душу, озлобляет и ожесточает её. Человек, подвергавшийся регулярным и необоснованным наказаниям в детстве, в подростковые годы не боится ни детской комнаты милиции, ни суда, ни исправительно-трудовой колонии в общем ничего и никого.
Особенно дети правильно ненавидят безосновательные и огульные обвинения. При этом взрослым следует помнить, что есть дети, которые только прикидываются что им всё равно: пусть мол воспитатель не думает, что они боятся, огорчены, помнят. А если цель наказания преследует только цель – сбить с них спесь, так это для них уже становится делом чести. Тут начинается сражение характеров и упрямства ребёнка и воспитателя.
Дети острее других принимают к сердцу несправедливость и долго помнят. Казалось бы наказаний нет – только выговор, напоминание – слова. Ну а если под этими словами кроется желание опозорить?
Существует другой вид наказания – это упорное пренебрежение, унизительное высмеивание. Высмеивание – большое и очень болезненное наказание. Вот только многие ли об этом помнят. Юмор и высмеивание - вещи противоположные.
В господствующем в педагогической среде ныне взгляде на воспитание с самого начала заложены идеи «свободного воспитания», идея о правах ребёнка, о непогрешимости ребёнка и т.п. идеи. Эти идеи время от времени вновь и вновь приходят в головы разных педагогических «либералов». Им невдомёк, что ребёнок – в определённом смысле асоциальное существо, проходящее период социализации, социальной адаптации.
Хотя формально у нас и отказались от шумихи по поводу «свободного воспитания», в нашем обществе, особенно в интеллигентской его части, продолжают жить старые педагогические стандарты. Мы готовы признать за благо дисциплину, но решительно не способны без отвращения наблюдать, какое угодно дисциплинирование, которое, если и допускается, то обязательно с тем условием, чтобы оно протекало приятно, без конфликтов и насилия. Ложно понятые идеи гуманизации и демократизации подсознательно толкнули современное учительство на возрождение, если не в открытой форме, то подспудно, положений теории «свободного воспитания». Но это уже «зады» мировой педагогики и возвращаться к ним вряд ли следует.
Доподлинно известно - для того, чтобы принуждение приходилось применять как можно реже, чтобы оно не было усмотрением, а законом, оно должно быть абсолютным, т.е. применяться с непререкаемой необходимостью, как только есть нарушение, без пропусков, без уговаривания, без послабления и прочих либеральных штучек.
Совершенно наивно думать, что принуждение возможно без конфликтов, без насилия и неприятностей. Хотя зачастую наказание страдает тем, что, разрешая один конфликт, оно в себе самом содержит новый конфликт, в свою очередь требующий разрешения. Нужно не только в теории, но и на практике найти такие формы наказания, которые содержали бы в себе окончательное разрешение конфликта.
Впрочем, вообще-то разве существуют универсальные средства наказания? Никакое средство вообще, какое бы мы ни взяли, не может быть признано ни хорошим, ни плохим, если мы рассматриваем его отдельно от других средств, от целой системы, от целого комплекса влияний. Наказание может воспитывать раба, а иногда может воспитывать и очень хорошего человека, и очень свободного и гордого человека. Поэтому-то и необходимо серьёзно подумать, прежде чем выбрать меру и применить наказание.
Из своей педагогической практики А.С. Макаренко делает вывод, что педагог, воспитатель или учитель, не должен иметь права наказания. «Во-первых, это очень трудная вещь. Во-вторых, я считал, что право наказания должно быть сосредоточено у одного лица, чтобы не путать и не мешать друг другу», - считал он.
А.С. Макаренко также советует: наказывать нужно очень редко; посредственный и неавторитетный педагог не должен наказывать ни в коем случае; право наказания должен иметь в школе только один человек, чтобы было какое-то единство. Наказывать необходимо всегда, когда нужно наказывать, ни в коем случае нельзя заменять наказание простым разговором, увещеванием. А то часто бывает, как в басне И.А. Крылова: «А Васька слушает, да ест».
Искусству наказания также необходимо учить и учиться. Неопытные учителя в своём бессилии иной раз скатываются до наказания всего класса. Это грубейшая педагогическая ошибка. Наказание всегда должно быть персонифицированным. Между наказанием, относящимся к отдельному ученику, и поведением всего коллектива существует внутренняя связь, выражающаяся в общественном мнении коллектива. Воспитание этого общественного мнения, коллективных взглядов и является первым шагом на пути к созданию детского коллектива.
Создание общественного мнения в коллективе – важнейшая и труднейшая задача в воспитательной работе. Это мнение никогда не возникнет, если воспитатель будет ограничиваться требованием оценки внешних форм хорошего и плохого со стороны коллектива. Если дети привыкают видеть, что плохие поступки осуждаются и всё время повторяются вновь, то эти поступки начинают приобретать для них совершенно иной смысл. Частое повторение поступков, которые постоянно осуждаются, педагогом воспитывают в коллективе недисциплинированность, некритичность. Несоответствие поступков товарищей правилам и требованиям педагога рождают у части детей стремление исполнять только внешние формы дисциплинированности, показное послушание не подкреплённое внутренними убеждениями.
Наказание не должно оглушать и шокировать весь коллектив, делаться обыденным, рядовым явлением в коллективе. Да и вообще наказания должны быть настолько редки, чтобы весь коллектив обратил на наложенное наказание внимание, как на что-то исключительное. Если наказание становится заурядным явлением, то оно теряет всякий смысл вообще. Единственный выход из этой ситуации, может некоторым показаться, это ужесточение наказания. Но это стойкое заблуждение – путь в тупик, путь в никуда. Именно поэтому наказание необходимо применять не часто.
«Наказывать вообще нужно не худших, а лучших, - казалось бы парадоксально убеждает нас А.С. Макаренко,- а худших нужно прощать, но чтобы все знали, что такой-то самый лучший и я ему пустяка не простил. Попробуйте наказывать не за самые тяжкие проступки, а за самые мелкие».
В наказании тоже проявляется уважение. В нашей обыденной всеобщей практике мы действуем с точностью до наоборот: мы прощаем не только мелкие, но и достаточно серьёзные проступки преуспевающим детям и не прощаем, даже мелочей – слабоуспевающим, тем самым, развращая первых, которые полагают, что им многое будет прощено и ещё более подавляя чувство собственного достоинства, самоуважения у слабо успевающих детей.
Вне сомнения, всякое наказание – это принуждение. Принуждение может и должно иногда принять форму насилия, если без него обойтись невозможно. Педагогическое принуждение при этом должно совершаться только уполномоченным для этого лицом или органом и при обязательном одобрении коллектива, и обязательно от его имени.
Опыт многих опытных педагогов показывает, чем прямее, откровеннее и увереннее проводится принуждение, тем реже приходится его применять. В таком случае представление о силе коллектива делается привычным и положительным переживанием.
Кто должен в учебном заведении иметь право на принуждение? Это очень трудный, но всё же, так сказать, технический вопрос. Правильная и точная политика принуждения должна находиться в руках опытного, знающего и тактичного человека. Это нельзя доверять нескольким людям и следовательно ясно, что только заведующий, директор учебного заведения может быть уполномочен на это. Но именно уполномочен, т.е. настолько пользоваться доверием, чтобы об этом не могло быть двух мнений. Поэтому вполне естественно процедура наказания должна находиться в руках руководителя школы, который опирается на авторитет выбора педагогического коллектива.
Директора, назначенные на эту должность, таким моральным правом не обладают. Значит, в нынешней школе речь должна идти о выборности руководителей, но на основе строго соблюдаемой процедуры. Выборность директоров школ и воспитательных учреждений необходимый шаг на пути развитой демократизации школы, гуманизации внутришкольных отношений. Именно выборность директоров, которые станут, зависимы не от прихоти и дуроломства педагогического чиновника, а от уровня нравственного здоровья педагогического, ученического и родительского коллективов, позволит решительно вырвать школу из объятий летаргического сна, разбудит не только индивидуальное, но и коллективное творчество.
Внешним выражением принуждения является наказание. Наказание должно быть логичным. Трудно представить себе что-либо более ненормальное во взаимоотношениях педагога и детей, если ребёнок почувствовал, что учителю хочется, чтобы о его двойке обязательно узнали родители и приняли крутые меры, он озлобляется против этого учителя и против школы, учение становится для него в тягость. Вот вам также и очередной аргумент в пользу отсутствия отметок в школе.
Нецелесообразное наказание – это огрубление чувств, ожесточённость, которые нередко переносятся ребёнком на его отношения с окружающими. Многочисленные душевные ранки в конце концов заживают и зарубцовываются, но как раз эти рубцы и создают эмоциональную толстокожесть. Испытывая безразличное или несправедливое к себе отношение, дети теряют чуткость к добру и злу. «Чтобы иметь право пользоваться небезопасными педагогическими инструментами – порицанием, неодобрением и т.п. надо, прежде всего, любить детей», - предупреждал В.А. Сухомлинский.

Любое наказание, каким бы справедливым и гуманным оно не было, порождает конфликт разной степени тяжести, что, вполне естественно, влияет на отношения педагогов и учащихся. На диаграмме 9 мы можем наблюдать динамику конфликтности в школе в зависимости от успеваемости подростка.
«При чём тут успеваемость, конфликты и наказание?» – может спросить недоумевающий читатель. Очень даже причём. Ведь не будет большим секретом сказать, что достаточно многие педагоги используют отметку в качестве меры наказания. Число подобных педагогов-«новаторов», не так уж и мало, особенно среди молодых и неопытных педагогов или педагогов не умеющих управлять дисциплиной на уроке. В этом не только их трагедия, но и трагедия детей. Там, где есть наказание – неизбежен конфликт. Где существует конфликт – там неизбежно наказание.
Школа, как и жизнь, многовариантна и предусмотреть все ситуации невозможно, а тем более дать рекомендации на все вероятные случаи. Возражая решительно против физического наказания, мы всё же считаем, что в некоторых случаях применение физической силы бывает необходимо, главным образом, с целью задержки, остановки, предупреждения проступка, могущего иметь более тяжёлые последствия.
Говоря о наказании, мы всё же должны помнить, что нашей целью, как и целью всего общества, является такая организация влияния на ребёнка, когда наказание станет излишним в принципе. Законодатель должен чётко и без всякого ложного жеманства прописать возможные варианты применения физической силы в школе и его границы. Без этого он ставит педагога в весьма сложное и незащищённое положение.
Наказание – не только крайняя форма принуждения, это также одна из форм гражданской оценки поведения человека. Наказание перевоспитывает лишь тогда, когда в чём-то убеждает, заставляет задуматься над собственным поведением, над отношением к людям.
Как мы уже писали выше, в немалой степени воспитательная сила порицания педагога зависит от его личных моральных качеств, от его тактичности и авторитета. Если педагог таковых не имеет, то ему лучше воздержаться от каких-либо порицаний учеников: они будут иметь прямо противоположное воздействие.
Какой бы резкой ни была оценка поведения ученика, опытный воспитатель никогда не допускает унижающей оценки. В умном порицании всегда есть оттенок удивления. Искусство порицания состоит в органичном сочетании строгости и доброты.
Большой потенциал воспитательного воздействия присутствует в выражении недоверия. Это – один из острейших инструментов воспитания. На применении его быстрее всего проявляется педагогическая культура педагога. Недоверие может оказать нужное педагогическое воздействие лишь при строго индивидуальном его применении. Недопустимо выражение недоверия к нескольким ученикам, а тем более ко всему коллективу. Хотя с этим утверждением можно и поспорить.
Есть несколько оттенков недоверия. Недоверие, как метод воспитания, теряет всякий смысл и превращается по результатам в свою противоположность, если не поддерживается, не одобряется коллективом, но коллективом в истинном значении этого слова, а не группы лиц формально объединённых в общность и преследующих корпоративные, а не общественные интересы.
Прежде чем прибегнуть к этому методу, воспитатель должен длительное время готовить морально коллектив. Эта подготовка заключается прежде всего в воспитании непримиримости, нетерпимости к безделию, тунеядству, недисциплинированности, расхлябанности
Чаще всего применяется в качестве наказания такая форма как запрещение. Запрещение – при умелом применении весьма необходимый и эффективный приём воспитания. Человеческие желания в детстве и отрочестве порою безграничны: школьнику хочется очень многого, его желаниям нет конца. Если старшие стремятся удовлетворять любое желание ребёнка, то вырастает капризное существо, раб прихотей и тиран ближних. Воспитание желаний – тончайшая, филигранная работа воспитателя, мудрого и решительного, чуткого и безжалостного, ибо не так уж и редко жалость сродни потаканию, т.е. развращению.
Взрослые должны стремиться к тому, чтобы дети соизмеряли свои желания с возможностями родителей. Скромность заставляет подростка, юношу, девушку отказываться от тех материальных и духовных благ, которые готовы предоставить в их распоряжение родители, нередко отказывая себе в самом необходимом. Воспитание скромности – важнейшая задача в системе нравственного воспитания.
Размышляя о принуждении, как наказании, нам следует понять, что при всём сказанном сама общеобразовательная школа не должна быть местом тотального принуждения. Но именно таковой, по большей части она и является.
Педагоги в массе своей учат наших учащихся бездумно подчиняться школьным правилам и почему-то называют послушных детей ответственными. На самом деле это дети либо запуганные, либо безынициативные, либо робкие, но никак не ответственные. Ребёнок может быть послушным, но далеко не всегда его можно назвать ответственным. Ответственность вырабатывается только через самостоятельную оценку ситуации и выбор правильной линии поведения, которая, с точки зрения ребёнка, способна принести пользу ему и окружающим. Если предоставить ребёнку такую возможность уже в детском саду, он вырастет ответственным человеком, осознающим свой общественный долг. И тогда отпадёт необходимость в столь многочисленных правилах-ограничениях и в наказаниях, которыми опутана современная общеобразовательная школа.
В.Я. Стоюнин в своё время писал о том, что «воспитатель – представитель естественного закона, а не произвола, против которого дозволительны хитрость, обман, притворство. Но и при полном равнодушии воспитателя никогда не удастся приобрести любви ребёнка посредством награды и сохранить эту любовь при наказании”.
Вот поэтому личность воспитателя и учителя в формировании нравственного облика ребёнка крайне важна. Педагог должен явиться вполне разумной личностью и своим обращением приучить школьника понимать и ценить её как таковую. При этом условии проявление личности педагога не только не может ослабить впечатление от награды или наказания, но и, напротив, чрезвычайно усилить его. Педагог должен остерегаться монотонности в своих наставлениях, увещеваниях, фразах и т.п., изменять форму их выражения, применяя весь возможный арсенал эмоционально воздействующих оттенков речи.
Самому воспитателю следовало бы соблюдать логическую последовательность – ему не следует отменять наказание, изменять его, допускать его смягчение, а предупреждения и дозволения должны носить по возможности определённый характер, иначе впоследствии окажется надобность в более сильных и жестких средствах. Хотя и тут не всё так однозначно.
Учитель и воспитатель находятся на линии соприкосновения двух миров – мира детей и взрослого мира. Как мы уже показали, в отношениях между собой эти миры не всегда сотрудничают и выражают взаимопонимание. Иногда, в отдельно ограниченном пространстве между ними идёт скрытое, а иной раз и открытое, противостояние. Прежде всего, это противостояние ложится тяжким грузом на плечи педагогов общеобразовательных школ.
Получается заколдованный круг. Нервозность, напряжённость, возбуждённость ведёт педагога в тупик педагогического бессилия, за которым приходит ещё более постыдное и страшное: школа, которая по самой природе своей должна быть святым местом гуманности, человечности, храмом высокой культуры человеческих чувств, становится, как это ни странно, но это так – местом несправедливости.
Не зная, что делать с учеником, который, по его мнению, нарочно нарушает дисциплину, нарочно причиняет неприятности, педагог нередко прибегает к наказанию. Сила - всегда снисходительна. Слабость мстительна и апеллирует к силе и насилию. «Произвол и несправедливость всегда выливаются в насилие над волей, мыслями, чувствами. А коль учитель уже прибег к наказанию, к силе, тут уже кончается, исчерпывается педагог и начинается надзиратель, которого ученики ненавидят»,- отмечал В.А. Сухомлинский.
Посмотрим на проблему с другой точки зрения. Ведь и педагог пришёл в школу реализовать себя, нести детям знания и добро. Почему и на каком основании школьная система превращает его в надзирателя? Что его делает таковым, иной раз, даже против собственной воли? В стремительном течении школьной жизни иной раз возникают ситуации, требующие вмешательства педагога, но педагог не знает, как правильно поступить именно в данный момент. Находясь в цейтноте, педагог не должен решать проблему, подчиняясь сиюминутным эмоциям, а должен следовать, казалось бы нелогичному правилу: если не знаешь, что делать – лучше ничего не делай. Исправить ошибку будет много сложнее.
Социализация, органичное вхождение ребёнка в общество подпитываются культурой взаимоотношений педагога и школьников. Неплохой девиз для педагога: «Следует любить не себя в школе, а школу в себе». С горечью приходится признать, что эта сфера воспитательной работы – очень запущенный участок, воистину камень преткновения. Нам, педагогам, чаще, чем кому бы то ни было, приходится выражать отрицательное отношение к результатам работы детей и это вполне естественно. Порицание, неодобрение, тем более наказание – это набор самых острых в педагогическом деле инструментов, использование которых требует от педагога не только огромного умения и такта, но и развитой внутренней культуры. А культуру невозможно взять где-либо и приспособить для своих нужд. Культурой можно овладеть только постоянно работая над собой, постоянно испытывая недостаток этой культуры и нравственно мучаясь этим
Проблема школьного воспитания именно в том и заключается, что некоторые педагоги, не умея пользоваться небезопасными воспитательными инструментами, хватают, образно говоря, из набора воспитания без разбора всё, что попадает в данный момент под руку. Что мы имеем в виду? Окрик, раздражённость, угроза вызова родителей
Показатель «педагогическая культура» в отчётах педчиновников не предусмотрен. Потому что школьному администратору и чиновнику нет дела до политеса: ему подавай в жёстко означенное время, жёсткие по форме отчёты с цифрами и процентами. Так что не ошибёмся, если скажем, что современная школьная система не только не признаёт официально «педагогической культуры», но и всячески третирует её и выдавливает административно-силовыми методами из школы вообще, но при этом без конца фарисейски о ней разглагольствуя.
Как это не парадоксально звучит, но нынешняя воспитательная система не должна признавать наказаний детей и подростков в том виде, в каком они существуют ещё в школьной и семейной практике. Наказание не побуждает к самовоспитанию. Оно воспринимается ребёнком, как возмездие, как кара со стороны. Его же собственная душа и совесть при этом остаются бездеятельными и пассивными.
- Наказание,- по словам мыслителя, знатока души, психологии преступления и наказания Ф.М. Достоевского, - освобождает человека от мук совести. Истинный же смысл человеческого воспитания заключается в том, чтобы дети видели мир не только глазами, но и сердцем и разумом. Воспитывать самого себя – значит уметь переживать муки совести. И в миссии воспитателя, пожалуй, самое трудное, самое мучительное, самое радостное и самое счастливое – научить ребёнка, оставаться наедине со своей совестью. «Никакое внешнее принуждение не может поддержать человека ни на умственной, ни на нравственной высоте, когда он сам не желает держаться на ней», - писал по этому поводу Н.Г. Чернышевский. Тонкость и мудрость воспитания как раз и состоит в том, чтобы научить человека наказывать себя самого. В этой мудрости педагога – самая сильная власть человека над человеком. Самым грозным и беспощадным судьёй для человека должен стать он сам себе. Воспитание способности быть для себя неподкупным судьёй и должно составлять стержень действительно современного воспитания.
«Если бы школа была у меня в руках,- заверял А.С. Макаренко,- то я бы никаких мер наказания не применял, кроме двух: выговор и увольнение из школы. Надо только сделать так, чтобы не директор увольнял, а коллектив, тогда другое дело. Поэтому говорить о наказании я не могу, не говоря вообще о детском коллективе. Увольнять может коллектив. А уж если провинившийся просит простить, - простите, больше не буду, то отмена решения исключить производит большое впечатление. Никаких других наказаний я себе представить в массовой школе не могу». [7. c.348] Такое суждение мог позволить себе Антон Семёнович, но не нынешний педагог, опутанный по рукам и ногам инструкциями и запретами, не находящими логического и рационального объяснения.
«Многолетний опыт убеждает в истинности очень важной педагогической закономерности: там, где источником радости ребёнка, подростка является труд для людей, общества, совершенно нет наказаний. В них просто нет нужды, вопрос о наказаниях даже не возникает. А раз нет надобности в наказаниях, - значит, нет нарушителей дисциплины, дезорганизаторов», - также уверен В.А. Сухомлинский.
Ничего удивительного и сверхъестественного здесь нет. В.А. Сухомлинский создал в школе среду, удобную, комфортную для ребёнка, не противоречащую человеческой природе ребёнка, учитывающей потребности и возможности ребёнка. В общем, всё сделано ради блага ребёнка. Вот поэтому и ребёнок не входит в конфликт с окружающей средой и не имеет понятия о нарушениях дисциплины, потому что правила поведения являются для него естественными потребностями.
Существующая школьная система выстроена не для удобства детей и в соответствии с их природой, а для удобства, в первую очередь, педагогических чиновников, а затем и, в некоторой степени, под консервативно-мыслящую часть учительства. Ребёнка вынуждают протестовать против этой противоестественной системы. Формы протеста самые различные, от невинных шалостей до жестоких преступлений, в зависимости от морально-нравственного состояния (воспитанности) ученика и общей моральной атмосферы, господствующей в данном учебном заведении. В качестве примера приведём, прямо скажем, не слишком уж и невероятный в наших общеобразовательных школах инцидент, когда старый учитель не выдержал издевательства пятиклассников и ударил тростью одного из учеников по голове.
По глубокому убеждению взрослых наказание должно препятствовать воспитанию негативных сторон личности и, пожалуй, в первую очередь, лживости. Но многовековой опыт воспитания убедительно говорит о том, что наказание не отвращает от лжи - просто она становится более изощрённой. Наказание - это достойная плата за ложь. Уплатил по счёту сполна и обманывай дальше, пока снова не попадёшься. Таким образом, наказание выполняет функцию печально известной индульгенции.
Уже с раннего возраста наши дети на собственном горьком опыте осознают: существует два мира - мир притворства, где мы разглагольствуем о нравственных ценностях, и мир реальный, в котором мы эти ценности попираем. Мы частенько боимся признаться себе в том, что провозглашённые нами принципы далеко не всегда совпадают с нашими поступками.
Дети живут в мире, где редко попадаются с поличным. К тому же мы все хорошо усвоили - "не пойман - не вор", но, уж если такое случается, наказания не избежать. Принцип неотвратимости наказания действует автоматически. Подобное мышление неизбежно приводит ребёнка к закономерной мысли о том, что проступки-то оказывается можно и совершать - вот только попадаться не следует. Кто не попадается - тот удачлив и "умеет жить". Вот и вся, правда-нагота о т.н. "моральности" нашего общества. Пока мы будем основывать своё воспитание на наказаниях, нам не изжить лжи, мошенничества, воровства, вымогательства и прочих преступлений.
Размышляя об этой проблеме, В.А.Сухомлинский писал: «Большая опасность таится в обстановке, в которой ребёнок с малых лет приучается ко лжи и обману. Нельзя допускать, чтобы по той или другой причине создавались условия наталкивающие ребёнка на ложь. В детстве провинности маленькие, поэтому малыш расскажет о них чистосердечно, не скрывая правды. Пусть не висит над головой ребёнка меч наказания за неосторожный, неосмотрительный шаг. Страх перед наказанием не должен загонять в глубь детской души присущие всем малышам искренность и чистосердечность. В младших классах мы никогда не говорим о провинностях, Речь идёт только об ошибках, Признаваясь в допущенной ошибке, ребёнок проявляет своё стремление стать лучше. Пусть он выставляет это стремление напоказ, пусть гордится своей смелостью,- не бойтесь этого!» [14. c.543]
Мысль В.А. Сухомлинского абсолютно верна, ведь в первоначальный период жизни ребёнок проходит процесс социализации. Потому-то нельзя обвинять его в осознанности проступков, а, следовательно, и подвергать наказанию. Он просто ещё полностью не усвоил социальный опыт, значит ошибается. А за ошибки не судят - их исправляют. Но взрослые, не помнят своего детства, а потому жизнь и поступки ребёнка измеряет своими взрослыми мерками.
Несчётное число морализаторских бесед проводится в школах ежегодно. Зайдите в класс и поговорите на эту тему. Никто из учащихся не подумает отрицать того, что надо говорить правду – это нравственно, справедливо и достойно, На деле же они все поголовно предпочитают при первой же возможности обманывать. Школы приучают детей лгать. В них создана такая обстановка, в которой страх наказания или стрессовые условия заставляют ребёнка обманывать. Да разве только ребёнка? В школе лгут все - от ребёнка до директора школы, потому что наше общество насквозь лживо – от президента до бомжа. И чем выше положение персоны на социальной лестнице, тем более лжива и лицемерна сия персона.
Ещё одним существенным недостатком системы дисциплинирования в массовой общеобразовательной школе является рудимент педагогики прошлых веков: наказание физическим трудом. Это отголосок того времени, когда физический труд был уделом низших классов, социальных групп, каст.
Знаменитый Викниксор из «Республики ШКИД» - В.Н. Сорока-Росинский - с гордостью писал: «Никакой вид труда не применялся как наказание. Больше того, если обычные трудовые наряды назначались у нас в порядке очереди, то такие неприятные работы, как мытьё уборных, производились лишь на добровольных началах. «Кто желает?» - спрашивали мы, и желающих всегда находилось больше, чем требовалось, и нам оставалось лишь произвести строжайший отбор наиболее достойных».
Предчувствуем, как сморщит брезгливо физиономию кое-кто из читателей или даже искренне возмутится. А ведь в подобном действии воспитателей ШКИД был заложен глубокий нравственный смысл. А подумали ли вы о том, что современные дети растут в подавляющем большинстве чистоплюями, которые готовы только гадить вокруг себя, но никак не убирать хотя бы за собою. Кстати, омовение И. Христом ног своим ученикам имело тот же глубоко нравственный смысл.
Много строк мы посвятили рассмотрению проблемы наказания, как способа воспитания личности ребёнка. Но дело в том, что низкая педагогическая культура педагогов направляет наказания не только на процесс воспитания, но и в не меньшей степени на процесс обучения.
Наказания и отметки - вот два вопроса, в которых больше всего сказывается педагогическая безграмотность нынешней общеобразовательной школы, отстранённость её от жизни, а также ханжество, лицемерие и фарисейство отдельных лиц, достаточно далёких от педагогики, но считающих себя вполне компетентными, чтобы судить, рядить, поучать и решать самые сложные вопросы воспитания и обучения.
Необходимо, чтобы в учебно-воспитательном процессе осознавались и отрицательные факторы, которые следует нейтрализовать и устранять их воздействие. Педагог указывает учащимся на правильное и неправильное поведение, поощряет или критикует их, проявляет свою удовлетворённость или разочарование. В этом смысле приёмы стимулирования содержат в себе и моменты торможения: они опосредованно запрещают недостойное поведение учащихся.
За плохое отношение к учению и за плохое поведение, в прежней школе, педагог снижал оценки по прилежанию и поведению. Ох уж эти оценки по поведению и прилежанию! Слава Богу, они как–то незаметно, сами собою исчезли из школьной практики, но иной раз нет-нет да и услышишь о попытках их реанимации. Эти отметки по поведению и прилежанию делали каждого педагога непрерывным карателем, а у учеников воспитывался целый комплекс навыков холуйства.
Горький опыт многих поколений учеников постоянно напоминает нам, что применение силы или угрозы, а также стыда и наказания - не слишком действенные мотиваторы учения и общественно-приемлемого поведения. Они воздействуют до тех пор, пока вызывают страх. Как только ученик перестаёт бояться, а это, в конце концов, когда–то происходит, результаты его учёбы резко ухудшаются, нежели он демонстрировал ранее. Вот в этой ситуации и спрятан ответ на вопрос: почему резко снижаются успехи в учёбе большинства учеников начальной школы при переходе их в следующую ступень обучения? Сей факт лишь утверждает нас в том мнении, что наша начальная школа ещё более авторитарна по сравнению со средней школой. Начальная школа – в основном, школа послушания, школа страха и раболепия перед педагогом.
Нам с вами, читатель, хорошо известно, что человек, который долгое время кого-то боялся, освободившись от страха сатанеет и начинает изощрённо и беспощадно третировать объект своего былого страха способами, зависящими от уровня его цивилизованности и нравственного развития. Ограниченность, как известно, не ограничивает себя угрызениями совести: она безгранична.
Современная школа системой подавления личности ученика воспитывает грибоедовских молчалиных. Что уж тут мудрить: за что боролись, на то и напоролись. Невозможно стать самодостаточной и счастливой личностью, исповедуя молчалинство. Молчание, когда этого требует ситуация, равносильно социальной трусости и подлости. Молчание, если хотите, просто безнравственно. Хорошо известно, что хор, состоящий из одних подпевал, сколь угодно большой, не в силах исполнить даже простую песню: обязательно нужен солист или солисты, хотя бы и плохонькие. Но страхом наказания солистов, лидеров не воспитать. Это и ответ на бесконечный спор о соотношении роли народных масс и личности в истории.
Отечественная ментальность уповает на спасительный приход «доброго дяди», который разом решит все наши проблемы. Ожидание благодеяния сверху – особая форма проявления страха. Да, в конце концов, разве только ребят опутывает в школе этот липкий страх? Страхами в школе опутаны все: каждый боится чего-то своего. Зародившись в школе и развившись в ней, страх вместе с выпускниками школ мощным потоком вливается в общество.
Абсолютное большинство нашего общества исповедует спасительно–самосохранительный принцип: а почему именно я должен это делать? Животный страх сковывает большинство из нас всю жизнь и постепенно навязывает человеку одну и ту же, сводящую с ума мыслишку – как бы чего не вышло? Всё это сформировало до боли знакомый среди нас тип человека: человека безынициативного, трусливого, смотрящего буквально в рот вышестоящему, вернее вышесидящему.
Большинство из нас почему-то считает, что любой начальник – это особый вид фрукта, который обязательно «едят» только глазами. Получается порочный заколдованный круг: наши дети вырастают в холуйской атмосфере и плодят это безнадёжное холуйство дальше, передавая его из поколения в поколение. Способом передачи является система воспитания не только в семье, но и в школе.
Освобождение от холуйской грязи и ментальности – тяжкий интимно-нравственный процесс, который далеко не всем по силам. Весь цинизм и идиотизм нынешней ситуации в обществе заключается в том, что призывы к демократизации, гуманизации и тому подобным вещам озвучивают те же самые функционеры, которые в недалёком прошлом калёным железом, и не только в переносном смысле этого слова, выжигали любые поползновения на инакомыслие. Вот уж воистину: чудны дела твои, Господи!
Страх сковывает не только учеников, но и сковал стремление значительной части учительства к новациям, к творчеству. Педагоги доверяют любым указаниям и инструкциям, исходящим сверху, даже несмотря иной раз на их полную абсурдность, зачастую подавляя собственное здравомыслие. Это порождает особый тип педагогов, которых среди нас предостаточно. Ожидание благодеяния сверху – особая форма проявления страха.
Для того, чтобы освободиться от страха в каждой школе необходимо создать оптимальные условия для процесса воспитания и обучения с учётом темперамента и психологической конституции ученика и педагога. Ребёнку необходимо ощущать свою полноценность, самодостаточность в школе, иначе школьных неврозов не избежать. Основными причинами школьных неврозов являются:
- повышенный и раздражённый голос учителя;
- необходимость выхода к доске;
- боязнь наказания со стороны родителей;
- боязнь не успеть выполнить уроки;
- боязнь вообще и неприятие школы как таковой.
Следует поощрять всячески детей безбоязненно расспрашивать педагога обо всём, что им непонятно. «Кому, что непонятно?» - по привычке задают риторический вопрос в конце урока большинство учителей, обращаясь ко всему классу. Вопрос и в современной школе просто бессмысленный. Вопрос неуместный и безадресный, а потому и бессильно повисающий в воздухе, как глас вопиющего в пустыне. Признаться в непонимании чего-нибудь перед классом, значит вызвать насмешки товарищей, в какой-то мере раздражение учителя и тому подобные проблемы. В нынешней школе страха, недоверия, лжи признаться в непонимании чего-то – чревато.
Но не только наказаниями вымощен путь воспитуемых и обучаемых во взрослый мир: есть ещё и награды. Однако в вопросе по применению стимулирования детей к терпимому поведению и усердию в учёбе среди педагогов единства нет.
Так английский философ XYII века Джон Локк рекомендовал: «нужно тщательно избегать поощрения детей посредством награждения их вещами, которые им нравятся(это - авт.) только поощряет его любовь к удовольствиям и потворствует опасной склонности». Спустя два века мысль Д. Локка повторяет известный педагог Н.Ф. Бунаков.
Эти мысли можно понять, как предчувствие того, что не является таким уж и редким явлением сейчас. Педагогическим преступлением против личности ребёнка является «изобретение» некоторыми родителями стимулирования учёбы их отпрысков с помощью оплаты отметок. Получил хорошую отметку – получи вознаграждение. Большего педагогического преступления вряд ли придумаешь в такой ситуации.
Не столь категоричен, как его предшественники, в отношении наград А.С. Макаренко. Он сообщает: «Я противник излишних поощрений. У нас в коммуне лучшим поощрением считалась благодарность в приказе». Антон Семёнович применял самые различные формы награждения: подарки, денежные премии, благодарность в приказе перед строем. За эту благодарность в приказе перед строем, которая не сопровождалась никакими подарками, никакими материальными удовольствиями дрались, по его воспоминаниям, самые лучшие отряды в его коммуне. Такая благодарность записывалась в дневник отряда, в дневник коммуны и на красную доску, что такой-то отряд или такое-то лицо в строю такого-то числа получили благодарность. «Это высшая награда, которая возможна в богатом чувствами, нравственными достоинствами и уважением к себе коллективе. Но к этому нужно стремиться, а начинать с этого нельзя. Начинать нужно с привлечения более примитивного типа, с некоторых материальных и других удовольствий в каждом отдельном случае», - считал он.
Теория и практика А.С.Макаренко не есть теория и практика вчерашнего дня, как это может показаться и кажется многим из нас. Его теория и практика, есть теория и практика дня завтрашнего, дня освобождённого от экономического, политического и социального гнёта личности.
Награды и наказания. Нужны ли они? Не станем оригинальничать и повторим за многими педагогами прошлого и настоящего ответ на этот вопрос. Воспитатель и учитель должен быть скуп и на то, и на другое. Не следует употреблять награды и наказания в тех случаях, где недостатки сами собою искоренятся с дальнейшим развитием ребёнка в случаях детской неопытности, нерассудительности, детской подвижности. Как часто родители и педагоги воспринимают эту детскую подвижность, как нечто преднамеренное, злокозненное со стороны ребёнка. А отсюда и соответствующие меры наказания, которые в данном случае есть просто абсурд.
Награды и наказания должны быть прекращены, как только естественные мотивы должны занять их место – как только ребёнок станет находить удовольствие в учении и это удовольствие может быть употреблено в качестве мотива. Награды и наказания должны содействовать возникновению естественных побуждений – приводить к тому, чтобы самим сделаться ненужными, Если ребёнок неуживчив – оставлять одного, если неопрятен – не допускать в общество, если небрежен – не разрешать выполнять то, что требует для своего исполнения аккуратности и т.п.. Это естественные наказания, учитывающие саму природу ребёнка.
Если ребёнка поощрять за примерное поведение и учёбу лакомствами, подарками, то можно вырастить лакомку, тщеславного субъекта. Награждение деньгами ведёт к воспитанию корыстолюбия и т.д. Вот он источник всеобъемлющей коррупции на постсоветских просторах. Награды по мере того, как ребёнок из вполне чувствительного существа развивается в духовное, должны также принимать постепенно духовный характер.
В отношении к ребёнку одно и то же действие может опираться на весьма различные побуждения: прилежание – от интереса к учебному предмету, учению вообще; но также и от себялюбия, честолюбия; какой-нибудь поступок – от детской живости или нерассудительности, но также и от злости. Одна и та же похвала, действуя на одного ободряющим образом, другого может сделать небрежным и самонадеянным. Воспитатель должен стараться как можно менее притуплять чувствительность ребёнка в отношении наград – начинать с наименьших наград и подниматься постепенно к более сильным. Но и здесь не следовало бы забывать, что ребёнок, подросток, в своё время неверно понявший, что он каким-то своим поступком делает людям одолжение, и ожидающий за каждый добрый шаг награды, может вырасти расчётливым, высокомерным и равнодушным человеком. Поэтому не стоит умиляться по поводу того, что ребёнок сделал что-то хорошее для другого. Высшей наградой за добро, сделанное людям, для подрастающего человека должен быть голос собственной совести – радость, удовлетворение.
Не должно являться предметом похвалы или награждения за проявления нравственности, готовности помочь другому человеку и других азов моральной культуры. Дети должны в подобных действиях усматривать их обыденность, нормальность, а не что-то сверхъестественное. Похвала, поощрение ученика, либо коллектива – невероятно большая воспитательная сила: у поощряемых возрастает чувство собственного достоинства, возникает желание поступать ещё лучше. Совершенно недопустимо поощрять коллективы и отдельных учащихся, которые являются «лучшими среди плохих». Это – нонсенс, но рядовое явление в современных образовательных заведениях.
Под наградами мы чаще всего имеем в виду нечто осязаемое, вещественное. Но намного большей наградой для ребёнка может стать взгляд или слово педагога, если ребёнок дорожит мнением этого человека.
Некоторые педагоги ошибочно полагают, что им следует сохранять эмоциональную дистанцию в отношениях со своими учениками. В качестве причины плохой учёбы части детей они выдвигают недостаточную мотивацию. Их попытки оказать на учащихся давление извне и таким образом создать мотивацию, как правило, оказываются безуспешными. Повторимся: опыт прогрессивных педагогов говорит о том, что применение силы, угрозы, а также стыд и наказание – плохие мотиваторы. Они действуют до тех пор, пока вызывают страх. Как только человек перестаёт бояться, мотивация тут же пропадает.
Известны работы психологов, которые на основании многочисленных исследований, утверждают, что чрезмерно строгие родители и учителя воспитывают, в большинстве случаев неосознанно, из своих детей будущих аутсайдеров – неудачников жизни. Именно их дети имеют крайне заниженные самооценки, которые иногда доходят до ненависти к самому себе. Именно эти дети, став взрослыми, испытывают регулярные головные боли, которые, в свою очередь, ведут к вполне определённому нарушению физиологических функций организма. А потому, перефразируя известное изречение можно уверенно утверждать: нездоровый дух делает нездоровым тело. Именно поэтому необходимо создавать в школе условия для партнёрства педагогов и учащихся, развивать между ними диалог и стремление к диалогу. Лишь не боясь наказания, дети готовы вступить со взрослыми в диалог, и только при таком условии педагогическое руководство ими становится возможным. И хотя школа является учреждением казённым, как раньше говорили, тем не менее, эта казённость не должна возникать в отношениях учащих и учащихся.
Воспитание лаской и доброжелательностью - это утверждение самоуважения. Наказания, в которых есть хоть капля унижения человеческого достоинства, не приносят ожидаемого результата. А это унижение именно там и начинается, где что-то недоброе, имеющееся в ребёнке, выставляется напоказ, выворачивают детскую душу. Наказание не должно поражать сердце ребёнка, оставляет боль, откладывается в памяти обидой, недоверием. Те бездушие, бессердечность, тупость бюрократа, которые мы нередко с удивлением и отвращением наблюдаем в жизни,- и есть ядовитые плоды озлобленности и чёрствости, посеянных в годы детства.
Обилие массы воспитательных и обучающих методик и технологий однако пока не приводит к коренному изменению ситуации в массовой общеобразовательной школе. Школы Сухомлинского, Щетинина, Тубельского и др. – это островки в безбрежном море педагогической анархии, равнодушия и некомпетентности. Море равнодушия взрослых легко смывает эти маленькие островки, ничего не оставляя в массовой педагогической памяти.
В своих усилиях мы частенько уподобляемся портному с его незабвенным «тришкиным кафтаном». Вместо кардинальной перестройки отжившей своё педагогической системы мы занимаемся латанием дыр и при этом желаем получить вполне приличный педагогический «костюм». Чего тут больше: наивности, нежелания и трусости чего-либо менять в этой системе, которая за более чем трёхсотлетнюю историю изрядно пообветшала и остро нуждается в модернизации, перестройке на новых принципах, которые давно известны, но никак не становятся реальностью в педагогической среде и практике.
Эффективное и разумное воспитание невозможно без тесного и плодотворного союза педагогов и родителей. Пора родителям и педагогам глубоко осознать, что ни школа без семьи, ни семья без школы не могут справиться с тончайшими, сложнейшими задачами становления человека. Пока же выходит так, что семья и школа воспитывают детей каждый по своему разумению.
Многие, к сожалению, слишком многие родители совершенно не знают, как правильно растить юных, формировать их характер. Бесспорно, нет родителей (или почти нет), которые не хотели бы вырастить детей хорошими людьми, честными тружениками, полезными обществу. Но беда в том, что не все умеют это делать, да и не все пытаются. Неужели вам не приходилось видеть семьи, в которых дети вообще оставлены без какого-либо присмотра, а родители удовлетворяют только свои животные инстинкты? Средства массовой информации утверждают, что в нынешней Украине не менее 100 000 детей занимаются бродяжничеством. И это при живых-то родителях.
Социально-экономические проблемы, прежде всего - незанятость населения, долги по заработной плате, алкоголизм и наркомания, падение нравственных устоев семьи привели и приводят к увеличению неблагополучных семей; угрожающих размеров достигает проблема социального сиротства. Так, среди воспитанников интернатных учреждений системы образования только каждый восьмой ребенок является круглым сиротой, остальные – социальные сироты. Официально в Росии зарегистрировано таковых не меньше 100 000.
Заканчивая разговор на заданную тему, следует признать, что и сами дети являются для взрослых огромной воспитывающей силой. Неоднократно приходилось видеть, как бывшие ученики, не баловавшие в свой время своих педагогов примерным поведением и прилежанием к учёбе, став родителями, являли пример настоящего понимания своих родительских обязанностей. А потому важнейшая задача педагогов – научить родителей тому, как воспитывать детей. Хотя по нашему глубокому убеждению учить родителей этому уже безнадёжно поздно. Учить надо молодёжь ещё до их вступления в брак. Значит, в школе должен существовать отдельный учебный курс по данной проблематике. Это крайне необходимо.

Литература:
1. Антология педагогической мысли России второй половины XIX-нач.XX в.
/Сост. П.А. Лебедев.- М.; Педагогика,1990г.
2. Ломоносов М.В. О воспитании и образовании./Сост. Т.С. Буторина,- М.;
Педагогика, 1991г.
3. Антология педагогической мысли России второй половины XIX-нач.XX в.
Сост. П.А. Лебедев.- М.; Педагогика,1990г.
4. Макаренко А.С. Избранные произведения: В 3-х т./Редкол.: Н.Д. Ярмачен-
ко (предс.) и др. К.; Рад. Школа, 1983, т.3.
5. Коменский А.Я., Локк Д., Руссо Ж.-Ж., Песталоцци И.Г. Педагогическое
наследие./Сост. В.М. Кларин, А.Н. Джуринский.- М.; Педагогика, 1989г.
6. Сухомлинский В.А. Избранные произведения: В 5-ти т.
/Редкол.: Дзеверин А.Г. (пред.) и др.- К.; Рад. школа, 1979г, т.5.






Рисунок 115