Литератуно-музыкальная композиция, посвященная творчеству В.Высоцкого

Литературный вечер, посвященный жизни и творчеству Владимира Высоцкого
Ведущий 1. Сегодня бы ему исполнилось 78. Это так мало для человеческой жизни! Это так мало для человека! А особенно для такого, как Владимир Высоцкий!
Ведущий 2. Владимир Семенович Высоцкий родился 25 января 1938 года в Москве в семье военнослужащего. В начале Великой Отечественной воины он с матерью Ниной Максимовной эвакуировался в Оренбургскую область. Летом 1943 года они возвращаются в Москву. В 45-м он поступает в школу, а с 1947 года живет в семье отца, в Германии, в городе Эберсвальде. В 1949 году они переезжают в Москву.
Звучит песня "Час зачатья я помню неточно…"
Ведущий 3. В 1955 году В. Высоцкий заканчивает среднюю школу и поступает в Московский инженерно-строительный институт имени Куйбышеве, из которого уходит, не проучившись и года. В 1956 году он поступает Школу-студию МХАТ на актерское отделение. С 1960 года Высоцкий - актер Московских театров, появляются первые его песни. Он снимается в фильмах: "Сверстницы", "Хозяин тайги", "Четвертки", "Плохой хороший человек", "Сказ про то, как царь Петр арапа женил". Особую популярность Высоцкому-киноактёру принесли две роли в телефильмах - Жеглова "Место встречи изменить нельзя" и Дон Гуана "Маленькие трагедии". Во многих фильмах звучат его песни.
Звучит песня из кинофильма "Вертикаль": "Песня о друге" или "Вершина"
Ведущий 4. Были фильмы, были спектакли, которые "озвучивал" Высоцкий, и очень часто песни, созданные им, оказывались как бы на несколько размеров больше самого фильма или спектакля.
Ведущий 1. Каждые раз у этих песен оказывалась своя отдельная (и очень интересная!) жизнь. Они сразу же шли к людям, шли, будто бы минуя экран или сцену. И особенно ясно понимаешь, когда вслушиваешься в песни, написанные Владимиром Высоцким о войне...
Звучит песня: "На братских могилах..."(или "Песня о госпитале")
Ведущий 2. Песни Высоцкого о войне - это прежде всего, песни очень настоящих людей. Людей из плоти и крови. Сильных, усталых, мужественных, добрых.
Ведущий 3. Таким людям можно доверить и собственную жизнь, и Родину. Такие не подведут.
Ведущий 4. Песни о войне - бесспорно, одна из ярких вершин в творчества В. Высоцкого. Как-то на вопрос, чем прежде всего привлекает его военная тема, Высоцкий ответил: "По-моему, мое поколение мучает чувство вины за то, что "опоздали" родиться, и мы своим творчеством как бы довоёвываем".
Ведущий 1. Высоцкий пел однажды на прииске. После концерта к нему подошёл один человек, немолодой уже, и говорит: "Фронтовик я и такую благодарность от всех фронтовиков имею... Будто ты, вы, значит, со мной всю войну провоевали. Рядом будто. Дай-кась обниму вас, Владимир Семенович".
Это был один из самых счастливых дней в жизни Высоцкого.
Ведущий 2. -Не тот ли ты Владимир Высоцкий, с которым я выходил из окружения под Оршей?
-Здравствуй, Володя! После того, как тебя ранило, осколком мины, я воевал еще год…
Ведущий 3. Так писали фронтовики Владимиру Высоцкому.
Звучит песня "Звёзды"
Ведущий 4. У Владимира Высоцкого есть песни, которые чем-то похожи на роли из никем не поставленных и более того, - никем еще не написанных пьес.
Ведущий 1. Высоцкий примерял на себя одежды, характеры и судьбы других людей - смешных и серьезных, практичных и бесшабашных, реальных и выдуманных. Он влезал в их заботы, проблемы, профессии и жизненные принципы, демонстрировал их метод и способ мыслить, манеру говорить.
Ведущий 2. Причем, все это он делал так талантливо, так убедительно, что иные слушатели даже путали его с теми персонажами, которых он изображал в своих песнях. Путали - и восторгались. Путали - и недоумевали.
Звучит песня: "Я вчера закончил ковку..."
Ведущий 3. Исполняя эти песни, Высоцкий мог быть таким грохочущим, таким штормовым и бушующим, что людям, сидящим в зале, приходилось, будто от сильного ветра, закрывать глаза и втягивать головы в плечи. И казалось: Еще секунда - и рухнет потолок, и взорвутся динамики, не выдержав напряжения, а сам Высоцкий упадет, задохнется, умрет прямо на сцене... Казалось, на таком нервном накале невозможно петь, нельзя дышать!
А он пел, он дышал!
Звучит песня: "Я не люблю"
Ведущий 4. Зато следующая его песня могла быть потрясающе тихой. Высоцкий, который только что казался пульсирующим сгустком нервов, вдруг становился воплощением возвышенного спокойствия, становился человеком, постигшим все тайны бытия. И каждое слово звучало по-особенному трепетно.
Звучит песня: "Лирическая"
Далее ученица, исполняющая роль Марины Влади, читает отрывки из книги Марина Влади. "Прерванный полет, или Владимир Высоцкий":
Краешком глаза я замечаю, что к нам направляется невысокий, плохо одетый молодой человек. Я мельком смотрю на него, и только светло-серые глаза на миг привлекают мое внимание. Но возгласы в зале заставляют меня прервать рассказ, и я поворачиваюсь к нему. Он подходит, молча берет мою руку и долго не выпускает, потом целует ее, садится напротив и уже больше не сводит с меня глаз. Его молчание не стесняет меня, мы смотрим друг на друга, как будто всегда были знакомы. Я знаю, что это — ты. Ты совершенно не похож на ревущего великана из спектакля, но в твоем взгляде чувствуется столько силы, что я заново переживаю все то, что испытала в театре. А вокруг уже возобновился разговор. Ты не ешь, не пьешь — ты смотришь на меня.
- Наконец-то я встретил вас.
Эти первые произнесенные тобой слова смущают меня, я отвечаю тебе дежурными комплиментами по поводу спектакля, но видно, что ты меня не слушаешь. Ты говоришь, что хотел бы уйти отсюда и петь для меня. Мы решаем провести остаток вечера у Макса Леона, корреспондента "Юманите". Он живет недалеко от центра. В машине мы продолжаем молча смотреть друг на друга. На твоем лице — то тень, то свет. Я вижу твои глаза — сияющие и нежные, коротко остриженный затылок, двухдневную щетину, ввалившиеся от усталости щеки. Ты некрасив, у тебя ничем не примечательная внешность, но взгляд у тебя необыкновенный. Как только мы приезжаем к Максу, ты берешь гитару. Меня поражает твой голос, твоя сила, твой крик. И еще то, что ты сидишь у моих ног и поешь для меня одной. Постепенно я начинаю постигать смысл, горький юмор и глубину твоих песен.
Ты объясняешь мне, что театр — твое ремесло, а поэзия — твоя страсть. И тут же, безо всякого перехода говоришь, что давно любишь меня.
Как и любой актрисе, мне приходилось слышать подобные неуместные признания. Но твоими словами я по-настоящему взволнована. Я соглашаюсь встретиться с тобой на следующий день вечером в баре гостиницы "Москва", в которой живут участники фестиваля.
В баре полно народу, меня окружили со всех сторон, но, как только ты появляешься, я бросаю своих знакомых, и мы идем танцевать. На каблуках я гораздо выше тебя, ты встаешь на цыпочки и шепчешь мне на ухо безумные слова. Я смеюсь, а потом уже совсем серьезно говорю, что ты — необыкновенный человек и с тобой интересно общаться, но я приехала всего на несколько дней, у меня очень сложная жизнь, трое детей, работа, требующая полной отдачи, и Москва далеко от Парижа... Ты отвечаешь, что у тебя у самого - семья и дети, работа и слава, но все это не помешает мне стать твоей женой. Ошарашенная таким нахальством, я соглашаюсь увидеться с тобой завтра.
Нам обоим нет тридцати, я разведена, ты - разводишься, впереди — целая жизнь. Я осторожно замечаю: все это хорошо, но я-то в тебя не влюблена! "Неважно, — говоришь ты, — я сумею тебе понравиться, вот увидишь". Это веселое и легкое общение продлилось несколько дней, и вот фестиваль заканчивается, я уезжаю из Москвы, подписав контракт, и приеду на съемки в начале шестьдесят восьмого.
Проходит время. Сначала я получаю нежное письмо из Москвы. Потом, как раз, когда я размышляю над тем, что со мной происходит и почему мне так тоскливо, телефонный звонок обрывает мои невеселые раздумья. Это ты. Я слышу теплый тембр твоего голоса и русский язык, напоминающий мне об отце, которого я обожала, - и от всего этого у меня ком в горле. После разговора я кладу трубку и реву. "Ты влюблена, моя девочка", - говорит мама. Я стараюсь найти другое объяснение — много работы, устала, но в глубине души понимаю, что она права: я жду не дождусь встречи с тобой.
Звучит песня "07"
Марина Влади: Но наше счастье оказалось недолгим.
Звучит песня "Я несла свою беду".
Чтец (голос за занавесом):
И снизу лед и сверху - маюсь между.
Пробить ли верх иль пробуравить низ?
Конечно, всплыть и не терять надежду,
А там - за дело, в ожиданьи виз.
Лед надо мною - надломись и тресни!
Я весь в поту, как пахарь от сохи.
Вернусь к тебе, как корабли из песни,
Всё помня, даже старые стихи.
Мне меньше полувека - сорок с лишним.
Я жив, двенадцать лет тобой храним.
Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед Ним.
Ученица, исполняющая роль Марины Влади, читает отрывок из книги:
Ты читал мне эти стихи всего один раз, и они отпечатались у меня в памяти. В ночной тишине я закрываю глаза и словно прокручиваю фильм об этих проклятых месяцах. Наши тяжелые телефонные разговоры, твои многодневные отсутствия и потом, двадцать третьего июня, — смерть Одиль, мой крик о помощи, твое желание приехать меня утешить, преступный отказ в визе — и ты падаешь в пропасть. Потом - месяц холодной ярости, необъяснимой паники и вечером двадцать третьего июля - наш последний разговор:
- Я завязал. У меня билет и виза на двадцать девятое. Скажи, ты еще примешь меня?
Приезжай. Ты же знаешь, я всегда тебя жду.
Спасибо, любимая моя.
Как часто я слышала эти слова раньше... Как долго ты не повторял их мне... Я верю. Я чувствую твою искренность. Два дня я радуюсь, готовлю целую программу, как встретить тебя, успокоить, отвлечь. Я прибираю в доме, закупаю продукты, приношу цветы, прихорашиваюсь.
В четыре часа утра двадцать пятого июля я просыпаюсь в поту, зажигаю свет, сажусь на кровати. На подушке - красный след, я раздавила огромного комара. Я, не отрываясь, смотрю на подушку — меня словно заколдовало это яркое пятно. Проходит довольно много времени, и, когда звонит телефон, я знаю, что услышу не твой голос. "Володя умер". Вот и все, два коротких слова, сказанных незнакомым голосом. Тебя придавил лед, тебе не удалось разбить его.
Звук обрывающейся струны...
Ведущий 1. С уходом Высоцкого из жизни закончился целый этап Театра на Таганке, в котором Высоцкий играл с 1964 года. Почти во всех спектаклях у Высоцкого были дублеры. Только в "Гамлете" и в "Вишневом саде" он играл без дублеров. К этим спектаклям он приезжал с Дальнего востока, из Франции, Америки... Правда, в последнее время "Вишнёвый сад" все чаще и чаще отменяли - или из-за болезни Высоцкого, или он не успевал приехать. И только "Гамлет" шел всегда, в каком бы состоянии ни был Володя и куда бы его ни заносила судьба, - к спектаклю он возвращался. В предынфарктном состоянии он прилетел из Парижа, чтобы сыграть "Гамлета", на наши гастроли в Варшаву. Так вспоминала актриса театра Алла Демидова.
Голос за сценой:
Гамлет - любимая роль. Нелегко она мне далась, да и теперь выкладываешься каждый раз на пределе. Иногда кажется: нет, это в последний раз, больше не выдержу... Я не играю Принца Датского. Я стараюсь показать современного человека. Да, может быть, - себя. Но какой же это был трудный путь к себе!
Гул затих. Я вышел на подмостки,
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моём веку.
На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, авва отче,
Чашу эту мимо пронеси.
Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.
Но продуман распорядок
И не отвратим конец пути.
Я один, всё тонет в фарисействе,
Жизнь прожить - не поле перейти.
Ах, Гамлет!
Сердце рвется пополам!
Ты повернул глаза зрачками в душу,
А там повсюду
Пятна черноты и их ничем не смыть!
Звучит песня "О фатальных датах и цифрах"
Чтец.
Всего пять лет прибавил Бог к той цифре 37,
Всего пять лет накинул к жизни плотской.
И в 42 закончил Пресли и Дассен,
И в 42 закончил жить Высоцкий.
Не нужен нынче пистолет, чтоб замолчал поэт,
Он сердцем пел, и сердце разорвалось.
Он знал, ему до смерти петь, не знал лишь, сколько лет,
А оставалось петь такую малость!
Сейчас двадцатый век - остался голос жить.
Записан он на дисках и кассетах,
А пленки столько по стране, что если разложить.
То можно ею обернуть планету.
И пусть по радио твердят, что умер Джо Дассен,
И пусть молчат, что умер наш Высоцкий...
Что нам Дассен? О чем он пел, не знаем мы совсем,
Высоцкий пел о жизни нанят скотской.
Он пел о том, о чем молчим, себя сжигая, пел,
Свою больную совесть в мир обрушив,
По лезвию ножа ходил, вопил, кричал, хрипел,
И резал в кровь свою и нашу душу.
И этих ран не залечить и не перевязать.
Но вдруг затих, и холодом подуло...
Хоть умер от инфаркта он, но можем мы сказать:
За всех за нас он лег виском надуло.
Ученица, исполняющая роль Марины Влади, читает отрывок из книги:
В пять часов утра начинается долгая церемония прощания. Среди наших соседей много артистов и людей, связанных с театром. Они идут поклониться тебе. И еще — никому неизвестные люди, пришедшие с улицы, которые уже все знали Москва пуста. Олимпийские игры в самом разгаре. Ни пресса, ни радио ничего не сообщили. Только четыре строчки в "Вечерке" отметили твой уход.
Чтец.
Не могу я понять доныне.
Что за странная нынче пора?
Почему о твоей кончине
Мы узнали "из-за бугра"?
Не Америка плачет, Россия!
Русь! Рыдай об утрате своей.
В кровь изранены души босые
Самых лучших твоих сыновей.
Ученица, исполняющая роль Марины Влади, читает отрывок из книги:
Мы уезжаем из дома на "скорой помощи" с врачами реанимации, которые так часто вытягивали тебя. Мы приезжаем в театр, где должна состояться официальная церемония. Любимов отрежиссировал твой последний выход: сцена затянута черным бархатом, прожекторы направлены на помост, одна из твоих последних фотографий — черно-белая, где, скрестив руки на груди, ты серьезно смотришь в объектив, - висит, огромная, над сценой. Траурная музыка наполняет зал. Мы садимся. Я беру за руку твою бывшую жену, и мы обе садимся рядом с вашими сыновьями. Прошлое не имеет сейчас никакого значения. Я чувствую, что в эту минуту мы должны быть вместе.
Надлежащим образом проинструктированная милиция установила барьеры, улицы заполняются людьми. Перед театром образуется очередь. Мы слышим приказы, передаваемые по рации. Вокруг театра полно милиции. Я поднимаюсь в кабинет Любимова. Он бледен, но полон решимости. Он не отдаст эту последнюю церемонию на откуп чиновникам. Он хочет, чтобы говорили только друзья. В конце концов официальные лица сдаются. Никакой неискренности не будет в этой последней встрече. Я возвращаюсь в зал, двери открывают - и потекла толпа. Москвичи пришли проститься со своим глашатаем. Тысячи лиц отпечатались у меня в памяти, каждый несет цветы - сцена вскоре вся усыпана ими, и сладковатый запах ударяет в голову. Люди видят нас, опускают глаза, прижимают руку к сердцу, многие плачут. Мы слышим с улицы возмущенные возгласы и крики, перекрывающие реквием: мне говорят, что квартал оцеплен, что милиции приказано не пускать людей, что "им" надо побыстрее закончить с похоронами. Мне это безразлично. Я смотрю на твое лицо, я немного загримировала тебя, потому что сегодня утром на рассвете лицо, показалось мне совсем белым. Я заполняю свою душу этими дорогими чертами, я запоминаю их навсегда. Усталость, горе, звуки шагов вызывают нечто вроде галлюцинации. У меня впечатление, что ты дышишь, что у тебя шевелятся губы и приоткрываются глаза. Петя берет меня за плечи. Я прихожу в себя. Надо держаться. Врач - один из друзей - протягивает мне стакан с каплями нашатыря. Я смотрю вокруг, впечатление, что я снимаюсь в фильме и сцена закончится сейчас коротким режиссерским "стоп!". Толпа продолжает склоняться перед гробом в течение долгих часов. Потом отдают распоряжение вынести гроб. Шестеро друзей несут гроб к выходу. Меня окружают близкие.
Чтец.
Ты сгорел, ты убит, но не умер,
Крест поставил за нас на себе.
Нервом песни своей, своей божью и думой
Ты остался в российской судьбе.
Ты над пропастью жил, но над краем
Ни допеть не успел, ни дожить.
В путь последний тебя провожая.
Песню так же, как ты, не сложить.
Есть Высоцкий и будет Высоцкий
И в звенящей струне, и в волне
Голос правды его остается,
Как тревожный набат на Земле.
Не называйте его бардом,
Он был поэтом по природе.
Меньшого потерями брата –
Всенародного Володю.
Остались улицы Высоцкого,
Осталось племя Леви-страус,
От Чёрного и до Охотского
Страна неспетая осталась.
Всё, что осталось от Высоцкого,
Его кино и телесерии,
Хранит от года високосного
Людское сердце милосердное...
Вокруг тебя за свежим дерном
Растет толпа вечно-живая.
Ты так хотел, чтоб не актером,
Чтобы поэтом называли.
Правее входа на Ваганьково
Могила вырыта вакантная.
Покрыла Гамлета Таганского
Землей есенинской лопата.
Дождь тушит свечи восковые...
Все, что осталось от Высоцкого –
Магнитофонной расфасовкою
Уносят, как бинты живые.
Ты жил, играл и пел с усмешкою,
Любовь российская и рана!
Ты в черной рамке не уместишься,
Тесны тебе людские рамки.
С какой душевной перегрузкой
Ты пел Хлопушу и Шекспира –
Ты говорил о нашем, русском,
Так, что щемило ж щепило.
В бумагах тленных и мелованных
Писцы останутся писцами.
В народном вздохе миллионном
Певцы останутся певцами.
Звучит песня "Парус"
Чтец.
Не уходи, не покидай мой город.
Он без тебя не будет полон,
Без струн твоей гитары ж без песни
Он будет неуютен, будет тесен.
И страшно мне в театр войти.
На полутемной сцене нет тебя.
И больше не найти твоей
В кулисах тени...
Не слышать голос твой,
Надорванный страданьем,
Что рядом нет меня
И долог путь к свиданью.
Ума не приложу, не свыкнуться мне с мыслью.
"Незаменимых нет!"- друзья твердят неистово.
"Незаменимых нет!"- пошлейшая из фраз,
Кто близок, тот не заменим для нас.
Звучит песня "Песня микрофона"
Чтец.
Хоть об камень башкой,
Хоть кричи, не кричи.
Я услышал такое в июльской ночи,
Что в больничном загоне,
Не допев лучший стих,
После долгих агоний
Высоцкий затих.
Смолкли хриплые трели,
Хоть кричи, не кричи.
Что же вы просмотрели,
И друзья, ж врачи?
Я бреду, как в тумане,
Вместо компаса - злость.
Отчего, россияне,
Так у нас повелось?
Только явится парень
Неуемной души, -
И сгорит, как Гагарин,
И замрет, как Шукшин,
Как Есенин, повиснет,
Как Вампилов, нырнет?
Словно, кто, поразмыслив,
Стреляет их взлет?
До свидания, тезка,
Я пропитан тобой-
Твоей рифмою хлесткой
И хлесткой судьбой.
Что там я — миллионы,
А точнее - народ
Твои песни-знамена по жизни несет.
Ты и совесть, и смелость,
И горячность, и злость!
Чтоб и там тебе пелось,
И, конечно, пилось!
Голос за сценой:
Спасибо, друг, что посетил последний мой приют.
Постой один среди могил, почувствуй бег минут.
Ты помнишь, как я петь любил, как распирало грудь,
Теперь ни голоса, ни сил, чтоб губы разомкнуть.
И воскресают, словно сон, былые времена,
И в хриплый мой магнитофон врывается струна.
Я пел, я грезил, я творил, я многое успел!
Какую женщину любил, каких друзей имел!
Прощай, Таганка, и кино, прощай, зеленый мир!
В могиле страшно и темно, вода течет из дыр.
Спасибо, друг, что посетил приют печальный мой.
Мы все здесь узники могил, а ты один живой.
За все, чем дышишь и живешь, зубами, брат, держись.
Когда умрешь, тогда поймёшь, какая штука - жизнь!
Прощай, себя я пережил в кассетах "Маяка",
А песни, что для вас сложил, переживут века.
Звучит песня "Пророков нет"
Марина Влади: В 1985 году я узнала, что астрономы Крымской обсерватории назвали вновь открытую планету между орбитами Марса и Юпитера Влад Высоцкий. Она значится под номером 2374 в Международном каталоге планет. Часто я смотрю на звезды и улыбаюсь от мысли, что среди этого множества планет в огромной галактике блуждает маленькая светящаяся точка, и это вечно живое небесное тело связано с именем моего мужа.
Звучит песня "О Петровской Руси"