Литературно-музыкальная композиция о жизни и творчестве С.Есенина

Сценарий литературно-музыкальной композиции, посвящённой поэту Сергею Есенину“Жизнь моя, иль ты приснилась мне …” (я сердцем никогда не лгу)
Вступление
Действующие лица:
1. Богомолка (1,2)
2. Бабка Есенина
3. Дед Есенина
4. Есенин в детстве
5. Есенин взрослый
6. Глаша (горничная Блока)
7. Анна Изряднова8. Блок
9. Дама1,2
10. Ивнев, Шершеневич, Мариенгоф, Якулов11. Дункан12. Вольф Элих13. Черный Человек
1. Звучит мелодия (Бах Ария из сюиты № 3 ре-мажор)
(Слайд: Портрет Сергея Есенина)Ведущий 1:
«В этом имени – слово «есень», Осень, ясень, осенний цвет. Что – то есть в нём от русских песен – Поднебесье, тихие веси, Синь берёзы и синь – рассвет. Ведущий 2:
Что –то есть в нём и от весенней Грусти, юности, чистоты… Только скажут: «Сергей Есенин» - Всей России встают черты!»
Ведущий 2. Сергей Есенин – это имя звучит как синоним русскости. Люди есенинского склада, о которых Достоевский писал, что их «сузить бы надо» («широк русский человек!»), определили в нашем столетии размах и стиль основных российских событий.
Ведущий 1:
Неведомо движение времени. Одно поколение сменяет другое. Движется, живёт по своим законам мир поэзии, а поэзия – это Вселенная души человечества. Непрерывно нарождаются и вспыхивают в этом чудесном мире поэтические звёзды. Одни сгорают и навсегда исчезают ещё при жизни их “хозяина”, свет души от других доходят к нам на протяжении десятилетий. И лишь немногие, очень немногие согревают народную “живую душу” в веках, разгораясь со временем всё ярче и ярче. Имя одной из таких звёзд в созвездии поэтической России – СЕРГЕЙ ЕСЕНИН.
Сцена 1: Детство
(Слайды: фотографии матери, Константиново, детские)
Изба, круглый стол
Богомолка. У вас-то, Наталья, в Константинове-то всё ладно, тихо. А за Рязанью-то что творится… словами не сказать, песней не спеть.
Бабка Наталья: А что так?
Богомолка. Люди-то злы стали. А в столице-то-матушке так и вовсе: грязь, брань.
Бабка. Ай, и не говори.. А давай, Марфа, лучше споём.
Исполняют частушки.
Разверну гармонь-тальянку Девки, масленка идёт! Девчонка села в решето
Разгоню по жилам кровь. Кто нас покатает? Поехала по озеру.
Хватит петь про наши беды У Петруни за двором Посредине озера
Щас спою вам про любовь. Сивка пропадает. Ноги отморозила.
Входит Сергей, прерываются частушки, садится за стол, и одна из богомолок обращается к Татьяне.
Бабка. Ну, нешто так можно, Сергуша, весь в царапинах, опять с соседскими мальчишками подрался. Али на яблоню лазил?
Дед. Ты, это, у меня, старая, не трожь, он так крепче будет!
Бабка. Только в субботу помыли, голову нагофрили, аж гребень поломали о кудри, а он...
Видать, не выйдет из него учителя, вон весь чумазый.
Дед. Как не выйдет! Вот отдадим его в земское училище, потом в церковно-учительскую школу, а потом и в Москву дальше на учителя учиться...
Есенин. Не буду учителем.
Дед. А кем тогда?
Есенин. Никем, частушки буду сочинять!
Дед: Вон что удумал! От частушек много ли проку?
Бабка: Да образумится он, Федя!
Богомолка. Ой, Наталья Евтихьевна, Федор Андреевич! Серёжка, внук-то ваш как вымахал (гладит по голове). А давно ли родился? Я помню в 1895 году в этот день, 3 октября, заходила я в вашу деревню. День-то был, батюшки, тёплай-тёплай, на небе ни облачка, ни тучки не видно. А к вечеру только собрались мы побаить с бабёнками, туча, как чёрна птица, налетела, солнце ясно закрыло, засверкало, загремело… батюшки…
Бабка: (глядя на внука). А ты слушай, Серёженька, да молись за нас, молись.
Богомолки (перекрестясь, встают, уходят). Ну, спасибо этому дому. Пора и честь знать.
(Слайды: фотографии матери, сестер)
Сцена 2: Анна ИзрядноваВыходит взрослый Есенин
(Слайды – фотографии молодого Есенина)
Я покинул родимый дом,
Голубую оставил Русь.
В три звезды березняк над прудом
Теплит матери старой грусть.
Золотою лягушкой луна
Распласталась на тихой воде.
Словно яблонный цвет, седина
У отца пролилась в бороде.
Я не скоро, не скоро вернусь!
Долго петь и звенеть пурге.
Стережет голубую Русь
Старый клен на одной ноге.
И я знаю, есть радость в нем
Тем, кто листьев целует дождь,
Оттого, что тот старый клен
Головой на меня похож.
Анна
Удивительные стихи, Серёжа. Только одно плохо, опять всё жалование на книги растратил, на что жить то будем?
Есенин. Анна, как ты не понимаешь! Я - поэт! А этого никто не хочет понять! В редакции отказали, хорошие стихи, но печатать не будут. Отец бранится: “Делом надо заниматься, делом! Деньги зарабатывать!” А я делом и занимаюсь!
Анна. А семья, Серёжа? Деньги на журналы ушли! На книжки!
Есенин. Ты пойми, я же в народный университет Шанявского хожу, не могу же я ничего не знать, кроме церковных служб. А работу эту я брошу! Буду своё дело делать!
Анна. Как! Писать целый день, на кружок к Сурикову, к этим эссерам бегать, листовки нелегальные распространять, ты хоть Сибири побойся! Так жить нельзя!
Есенин. Нет, это того стоит! (Садится, пишет).
6 ведущий.
Разбуди меня завтра рано, О моя терпеливая мать!Я пойду за дорожным курганомДорого гостя встречать. Разбуди меня завтра рано, Засвети в нашей горнице свет.Говорят, что я скоро стануЗнаменитый русский поэт...
7 ведущий. В конце 1915-1917 годов стихи Есенина появляются на страницах многих столичных изданий.
8 ведущий. Но для того, чтобы стать “истинным” поэтом, Есенин хочет получить одобрение других, более известных литераторов. Путь его лежит в Петербург.
Сцена 3. Александр Блок
(Слайды: портреты Блока)
Сценка (горничная Глаша и Блок).
Глаша. Александр Александрович!
Блок. Что, Глаша?
Глаша. Без Вас тут господин приходили.
Блок. Господин?
Глаша. Их не поймёшь, вроде барин, молоденький, да в сапожках сафьяновых таких, рубашка шелковая, что у нашего приказчика. Гармошки только не хватает.
Блок. Представился?
Глаша. Фамилия его такое, Евсеев что ли, али Ессеев... Да они записку и ещё платок какой-то оставили, наказывали непременно Вам доложить.
Блок. Хорошо, давай сюда. (Читает вслух):
“Александр Александрович. Я хотел поговорить с Вами. Дело для меня очень важное. Вы меня не знаете, а может быть, где и встречали по журналам мою фамилию. Хотел бы зайти в четыре.
С почтением Сергей Есенин”. Так, а это значит у нас стихи. Интересно. (Читает про себя).
2. (Звучит песня “Над окошком месяц...”)
(Слайды: фотографии природы)
Блок. Изумительно! Как свежо, чисто! Нужно встретиться с этим м... м... Есениным, отобрать лучшее, послать с рекомендательным письмом к Городецкому. Да перед нами талантливый крестьянский поэт! Самородок! (Уходит).
Ведущий 2. Через некоторое время встреча Блока и Есенина состоялась.
С легкой руки Александра Блока, давшего Есенину рекомендательные письма, начался его литературный путь.
Блок. Чисты, свежи, голосисты ваши стихи. Может быть, вам предстоит не лёгкий путь, чтобы с него не сбиться, надо не торопиться, не нервничать. За каждый шаг свой рано или поздно придётся дать ответ, а шагать теперь трудно, в литературе, пожалуй, ещё труднее.
Есенин. Спасибо! (берёт шляпу, уходит)
Блок. Из него получится замечательный русский поэт!
Есенин
Когда я смотрел на Блока, с меня капал пот, потому что в первый раз видел живого поэта.
2 ведущий Петербург 1915 года был разношёрстным. Есенин посещал и буржуазные великосветские салоны, и религиозно-философское общество Мережковского и Гиппиус, и кафе «Бродячую собаку», где собирались молодые поэты, остроумные сплетники. В богатых буржуазных салонах за ним ухаживали, ему удивлялись, ахали, охали.
*Занавес раздвигается. Есенин выходит в русской одежде, за ним следуют дамы
Есенин
Мать с ухватами не сладится,
Нагибается низко,
Старый кот к махотке крадется
На парное молоко
1 дама (наводит лорнет)
Как вы сказали? «Ухватами»? Прелестно!
2 дама
Махотка? Как замечательно!
(к 1 даме)Вы слышали, милочка, как он произнёс: «Махотка! Мо-ло-ко! Ко-ро-ва!» Ну, конечно же, он истинный поэт!
1 дама
Пастушок! Истинный пастушок!
Есенин, потупившись и смущаясь, стоит, дамы с «ахами» и «охами» уходятСцена 4: Мариенгоф2ведущий. Так начался литературный путь Есенина.
3 ведущий. Жизнь, “настоящая жизнь Руси” несла Есенина на “корабле современности” всё дальше.
4 ведущий. В разгаре Первая Мировая война, на фронте гибнут люди. Есенин служит санитаром в Царскосельском военном госпитале, читает свои стихи перед императрицей.
3 ведущий. Это было время надежд, мечтаний, первых потрясений и трагедий. Но оно подарило Есенину лучшего друга.
Мариенгоф. Милая моя Пенза! Милые мои пензюки! Вот я – Анатолий Мариенгоф – в Москве! Революция! Судьба страны решена, да и моя тоже! Теперь я один из сотрудников литературного отдела ВЦИК! На улице солдаты, интересный у них лозунг: “Требуем террора!”
Есенин. (Трогая за плечо) Скажите, товарищ, я могу пройти к заведующему издательством Еремееву?
Мариенгоф. А вы кто, товарищ?
Есенин. Скажите товарищу Еремееву, что его спрашивает Есенин, поэт.
Мариенгоф. Вы? Как я рад познакомиться. Анатолий Мариенгоф. Всегда удивлялся силе вашего слова и крестьянского разума! Но представлял вас я совсем не так.
Есенин. Как же?
Мариенгоф. Мужик, лет 35, рост в сажень, с бородой как поднос из красной меди...
Есенин. (Смеётся) Сначала многие так думали.
Мариенгоф. Наслышан о том, что вы хотите создать новую поэтическую школу “образа”. Имею что сказать поэтому поводу. Предлагаю работать вместе. У меня и программа готова, и название я придумал – “школа имажинизма”. Ваша поэзия в духе этой школы.
Есенин. А что значит “имажинизм”?
Мариенгоф. “Имаж” в переводе с французского – образ, более образной поэзии, чем ваша, в русской литературе на данный момент нет.
Есенин. Хорошо, я подумаю.
1 ведущий. Так вскоре 2 совершенно разных во всём человека стали друзьями и соратниками, правда, только на очень короткое время. Они вместе жили, вместе замерзали в неотапливаемой квартире, вместе голодали и видели смерть других...
2 ведущий. Ещё страшнее было видеть, как в поэзию приходит весьма разношёрстная публика, весьма далёкая от литературы, которая нередко появлялась в клубе имажинистов “Стойло Пегаса”. Представители разных литературных направлений сталкивались в этом клубе в поэтических баталиях.
2 ведущий
Странная компания – тихоня Рюрик, бездарный Мариенгоф и «эгофутурист», урбанист, «патологоанатом» Вадим Шершеневич – составили новую литературную группу, наделавшую много шума в литературной жизни 20-х годов.
Сцена 5: кабак*Занавес поднимается. В глубине слева рояль, ближе к зрителю по всей сцене столики, свечи. Сидят москвичи 20-х годов. Разговаривают, едят, пьют. Пианист играет. Выходят девочки. Танцуют и поют «Я московский озорной гуляка». Высвечивается лучом прожектора один столик. За ним сидят Рюрик Ивнев и Есенин.
Есенин
А всё-таки меня не любят, а многие просто ненавидят
Ивнев
Ненавидят? Это тебе только так кажется
Есенин
Ты всего не знаешь. Ненависть эта рождена полным равнодушием ко всему русскому. Равнодушие к русскому – результат размышлений холодного ума над мировыми вопросами. Я поэт России, а Россия огромна. И вот очень многие, для которых Россия только географическая карта, меня не любят, а может быть, даже бояться. Каждый должен знать своё место и не лезть на пьедестал лишь потому, что он пустует. Вот один из них. (Указывает на сцену)
Шершеневич (ораторствует)
Искусство, построенное на содержании, должно было погибнуть от истерики. Мы с категорической радостью заранее принимаем все упрёки в том, что наше искусство головное, надуманное, с потом работы. О, большего комплимента вы не могли бы придумать, чудаки. Да. Мы гордимся тем, что наша голова не подчинена капризному мальчишке-сердцу.
*Зал рукоплещет. Шершеневич сходит со сцены, подходит к Рюрику и Есенину, садится за стол.
ШершеневичНет, надо бить футуристов их же оружием. Переорать. Тем более, что обстановка благоприятствует. «Левые» в почёте. Спекулируют на непризнании при царизме. Вовсю орудуют на эстрадных подмостках, на журнальных страницах. Вот, слышите?
*В это время один посетитель вскакивает и кричит:
Первый
Слава тебе, миллиардоголовый поджигатель миров – Герострат!
Второй
Во имя нашего завтра сожжём Рафаэля!
Третий (пробивается к эстраде)
Время пулям по стенам музеев тенькать! Стодюймовками глоток старьё расстреливай!
Четвёртый (вскакивает на эстраду, отталкивает третьего)
К твоим вагранкам ты когда-то меня закликала на хвои. И этим огненным развратом горим мы солнечно с тобою.
Шершеневич (не выдерживает)
Ну даёт, Садофьев Илюша! (Вскакивает, выкрикивает)
Я пришёл совершить свои ласки супруга с заводской машиной стальною!
*Все аплодируют, кричат, выходит на эстраду Мариенгоф, все замолкают
МариенгофКровью плюём зазорно
Богу в юродивый взор.
Вот на красном чёрным
«Массовый террор!»
Мётлами ветра будет
Говядину чью подместь.
В этой чёртовой груде
Наша красная месть!
По тысяче голов сразу
С плахи к пречистой тайне.
Боженька, сам Ты за пазухой
Выносил Каина.
Сам попригрел периной
Мужицкий топор
Молимся мы матерщиной
За рабьих голов позор.
*Свист, улюлюканье, выкрики: «Не оскорбляйте публику, хамы! К чёртовой матери!»
Есенин Толя, смело бей эту сволочь! Я тебе помогу… Молчать, или спущу с лестницы! (Вскакивает ан эстраду, начинает читать, все зачарованно замолкают)
Всё живое особой метой
Отличается с давних пор.
Если не был бы я поэтом,
То, наверно, был мошенник и вор.
Худощавый и низкорослый,
Средь мальчишек всегда герой… (Дочитывает стихотворение)
*Занавес закрывается
Сцена 6: Дункан*Звучит песня «Письмо матери». Занавес поднимается. Салон Якулова. Посреди сцены софа, столик. Ходят нарядно, в духе 20-х годов, одетые мужчины и женщины. Официант разносит бокалы. Все имитирую разговор.
Ведущий 1: Летом 1921 года знаменитая американская танцовщица Айседора Дункан по приглашению Советского правительства приехала в Москву.
Дункан (выходя на сцену, в зал): По пути в Россию я чувствовала то, что должна испытывать душа, уходящая после смерти в другой мир. Я думала, что навсегда расстаюсь с европейским укладом жизни. Я видела то, что идеальное государство, каким оно представлялось Платону, Карлу Марксу и Ленину, чудом осуществилось на земле. Со всем жаром существа, разочаровавшегося в попытках претворить в жизнь в Европе свои художественные видения, я готовилась вступить в идеальное государство коммунизма. Прощай, Старый мир! Привет тебе, Мир Новый!
Мариенгоф. А не пойти ли нам сегодня, Серёжа, в студию Якулова, сегодня у него в гостях, ты не поверишь, известная французская танцовщица Айседора Дункан, её пригласило советское правительство обучать искусству танца детей пролетариев, говорят она красавица.
Есенин. Шутишь, да я мечтал об этом.
Сценка в студии Якулова.
Танец Айседоры под “Интернационал”.
Мариенгоф. Шикарная пластика!
Есенин. Богиня!
Мариенгоф. Товарищ Якулов, познакомьте нас с вашей гостьей.
Якулов. Товарищ Айседора – товарищ Есенин.
Есенин падает перед ней на колени.
Есенин. Айседора Дункан! Как я мечтал об этой встрече!

Дункан. Езенин? Ты так похож на моего сына Патрика… (смеясь) я заберу, заберу тебя с собой в Америку!
Есенин стоит на коленях. Она гладит его по волосам
Айседора : За-ла-та-я го-ло-ва. Ангел. Чёрт.
Есенин. Люблю Дункан! Изадора! Я люблю тебя! Я влюбился по уши!
Айседора. Не понимай.
Есенин. Ну почему ты не понимаешь по-русски!
*Поворачивается спиной к залу и как бы входит в Салон Якулова. Все застывают с бокалами в руках на мгновение, затем всеобщее оживление, подбегают, заглядывают в лицо, ведут, сажают на софу.
Ведущий 1
2 мая 1922 года зарегистрирован брак Сергея Есенина и Айседоры Дункан. Тогда же поездка с Айседорой по Германии и Франции.
2 ведущий
Айседора вышла за Есенина замуж и увезла его в Европу, а оттуда в Америку. Было решено, что участие Сергея в ее гастролях как "первого российского поэта" привлечет внимание мировой прессы и публики.
1 ведущий. 
Его стихи имели такой успех, что тут же было договорено о выпуске однотомника в Берлине. Благодаря Айседоре он позже договорился о возможности публикации своих стихов в русском издательстве в Париже. Сборник должен был иметь довольно подходящее название: "Исповедь хулигана".
2 ведущий. 
Из Европы и Америки Есенин писал своим друзьям и близким каждый день.
Анатолию Мариенгофу. “Знаете ли Вы, милостивый государь, Европу? Нет! Вы не знаете Европы! Боже мой, такая гадость, однообразие, такая духовная нищета, что блевать хочется. Сердце бьётся с отчаяннейшей ненавистью... Лучше всего, что я видел в этом мире, это всё-таки Москва!”
Так хочется мне отсюда из этой кошмарной Европы обратно в Россию, к прежнему молодому нашему хулиганству... Боже до чего богата и прекрасна Россия в отношении поэзии...”
5 ведущий. Брак с Дункан вскоре распался, и Есенин вновь оказался в Москве. Но он не смог найти себе места в новой большевистской России. По свидетельству современников, когда он впадал в запои, то мог страшно "крыть" советскую власть. Спецслужбы его не трогали и, продержав некоторое время в милиции, вскоре отпускали - к тому времени Есенин был знаменит в обществе как народный, “крестьянский” поэт.
Ведущий 1:
Из письма Александру КусиковуЕсенин: Сандро, Сандро! Тоска смертная, невыносимая. Чувствую себя здесь чужим и ненужным. И как вспомню про Россию, вспомню, что там ждёт меня, так и возвращаться не хочется. Тошно мне, законному сыну российскому, в своём государстве пасынком быть. Надоело это снисходительное отношение власть имущих, а ещё тошней переносить подхалимство своей же братии к ним.
Пиши мне что-нибудь хорошее, тёплое и весёлое, как друг. Сам видишь, как я матерюсь. Значит, больно и тошно.
Твой Сергей.
7 февраля 1923 год.
Сцена 7: Эрлих
1 ведущий
Роман с Айседорой закончился грустью и разочарованием.
2 ведущий
По возвращении из-за границы Есенин видит перемены в стране. Он позволял себе иметь мнение по любому вопросу. В отличие от многих, он высказывался вслух. Скоро ему приклеили ярлык неблагонадёжного да ещё ярлык антисемита.
Ведущий 1: Начиная с декабря 1923 года его систематически задерживают работники милиции, доставляют в приёмную московского уголовного розыска. Через небольшие временные интервалы против поэта возбуждают уголовные дела.
Есенин выходи на сцену с Эрлихом.
Сбоку выходят Есенин и Эрлих. Переводят дух.
Эрлих (в зал)
Мы только что удрали от милиционера, который, по его мнению, следил за нами.
Есенин Вольф! Понимаешь, ещё спаслись!
Эрлих Что случилось, Сергей?
Есенин Ради господа, тише! Ты посмотри, что на нашем крыльце делается!
Эрлих (в зал)
На нашем крыльце спокойно сидит милиционер. Мы битых полчаса стоим, прижавшись к стене и боясь дохнуть. Наконец наше «пугало» подымается и переходит на другой двор. Тогда мы одним махом берём семь этажей. (Взбегают на сцену по лестнице)
Эрлих Сергей! Ты болен!. Подумай сам! Что тебе может сделать милиционер?
Есенин (прижимает палец ко рту, говорит заговорщически)
Молчи! Они следят за мной. Понимаешь? Следят! (задумчиво продолжает) А, может быть, так: я, в самом деле, болен… Я не могу! Ты меня понимаешь? Ты друг мне или нет?
Эрлих Друг.
Есенин Так вот! Я хочу, чтобы мы спали в одной комнате. Не понимаешь? Господи! Я в сотый раз тебе говорю, что меня хотят убить. Я как зверь чувствую это! Ну, говори, согласен?
Эрлих Согласен
Есенин (успокаивается) Ну, вот и ладно! Да! Я забыл тебе сказать! А ведь я был прав!
Эрлих Что такое?
Есенин А насчёт того, что меня убить хотели. И знаешь, кто? Нынче, когда прощались, сам сказал: «Я, - говорит, - Сергей Александрович, два раза к вашей комнате подбирался! Счастье Ваше, что не одни Вы были, а то бы зарезал!»
Эрлих Да за что он тебя?
Есенин. (читает тихо)
Мне день и ночь покоя не даетМой черный человек. За мною всюдуКак тень он гонится. Вот и теперьМне кажется, он с нами сам – третийСидит.
Эрлих: Сергей, что с тобой? Ты болен?
Есенин А, так!.. Ерунда! Не бери в голову.
Эрлих: Уже поздно. Тебе пора отдохнуть.
Есенин: Спокойной ночи!
Эрлих уходит, звучит реквием Моцарта. Мимо проходит Черный человек
Есенин (поднимает голову)
А тут ещё этот «чёрный». Он был и у Моцарта, и у Пушкина, и вот ко мне подобрался (испуганно оглядывается, роняет голову на руки, вымученно говорит)
Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль как в рощу сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.
(поджимает ноги, обхватывает руками колени, раскачивается из стороны в сторону)
Голова моя машет ушами,
Как крыльями птица,
Ей на шее ноги
Маячить больше невмочь.
(Из мрака выступает Чёрный человек, подкрадывается, осторожно садится на краешек постели, Есенин испуганно забивается в угол)
Чёрный человек,
Чёрный, чёрный,
Чёрный человек
На кровать ко мне садится,
Чёрный человек спать не даёт мне всю ночь.
(Чёрный человек открывает книгу, наклоняется над ней, водит по ней пальцем, бормочет)
Чёрный человек водит пальцем по мерзкой книге
И, гнусавя надо мной,
Как над усопшим монах,
Читает мне жизнь
Какого-то прохвоста и забулдыги,
Нагоняя на душу тоску и страх.
Чёрный человек,
Чёрный, чёрный!
(Чёрный человек шепчет)
Слушай, слушай,
В этой книге много прекраснейших
Мыслей и планов.
Это человек
Проживал в стране
Самых отвратительных
Громил и шарлатанов
(Встаёт, проходится, Есенин испуганно следит за ним)
В декабре, в той стране
Снег до дьявола чист,
И метели заводят
Весёлые прялки.
Был человек тот авантюрист, Но самой высокой
И лучшей марки.
(подкрадывается к Есенину)
Счастье есть ловкость ума и рук
(Есенин закрывает уши, Чёрный медленно отводит их)
Все неловкие души
За несчастных всегда известны.
Это ничего, что много мук
Приносят изломанные (кривляется)
И лживые жесты.
В грозы, в бури,
В житейскую стынь,
При тяжёлых утратах
И когда тебе грустно
(проводит перед лицом рукой и сотворяет улыбающуюся маску)
Казаться улыбчивым и простым –
Самое высшее в мире искусство.
Есенин (вскакивает на постели, кричит)
Чёрный человек,
Ты ведь не на службе живёшь водолазовой,
Что мне до жизни скандального поэта,
Пожалуйста, другим читай и рассказывай.
Чёрный (подкрадывается)
Слушай, слушай
(наклоняется над Есениным, тот снова садится на кровать, обхватывает голову руками, раскачивается)
Я не видел, чтоб кто-нибудь
Из подлецовТак ненужно и глупо
Страдал бессонницей
(Кривляется, отскакивает)
Ах, положим, ошибся!
Ведь нынче луна.
Что же нужно ещё
Напоенному дрёмой мирику?
Может, (грубо) с толстыми ляжками
Тайно придёт (напыщенно) «она»?
И ты будешь читать
Свою дохлую томную лирику?
(Есенин поднимает голову)
Ах, люблю я поэтов!
Забавный народ.
В них всегда нахожу я историю,
Сердцу знакомую, -
Как прыщавой курсистке длинноволосый уродГоворит о мирах (напыщенно),
Половой истекая истомою (грубо).
(Мечтательно, словно вспоминая. Есенин при этом смотрит удивлённо, приподнимаясь с постели)Не знаю, не помню,
В одном селе,
Может, в Калуге,
А может, в Рязани,
Жил мальчик
В простой крестьянской семье,
Желтоволосый, с голубыми глазами…
(подходит сзади, нажимает Есенину на плечи, усаживая его)
И вот стал он взрослым,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою.
Есенин (встаёт, медленно направляется в сторону Чёрного, берет со стола трость, решительно замахивается)Чёрный человек!
ТЫ прескверный гость.
Эта слава давно
Про тебя разносится
(Чёрный пропадает во мраке. Тёмная сцена. Постепенно всё заливает синий свет. Есенин сидит в цилиндре посреди комнаты)Месяц умер,
Синеет в окошко рассвет.
Ах, ты, ночь!
Что ты, ночь, наковеркала?
Я в цилиндре стою,
Никого со мной нет.
Я один…
И разбитое зеркало.
«Мне осталась одна забава…» в исполнении А. Малинина.