К ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ НАЦИОНАЛЬНЫХ ТАТАРО-БАШКИРСКИХ ШКОЛ

К ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ НАЦИОНАЛЬНЫХ ТАТАРО-БАШКИРСКИХ ШКОЛ
Согласно «Концепции национального образования политики Российской Федерации» (Приказ МОиН №201 от 03.08.2006 г.) одной из приоритетных направлений развития образования в Российской Федерации является создание учреждений, реализующих общеобразовательные программы с этнокультурным региональным (национально-региональным) компонентом, с обучением в том или ином объеме на родном (нерусском) и русском (неродном) языках, с содержанием гуманитарного образования, выстроенном на иной, нерусской культуре [1].В Республике Башкортостан, являющейся многонациональной республикой, функционирует достаточно большое число национальных школ. Как отмечается в отчетах Министерства образования РБ у нас в республике кроме обучения на русском языке, организовано обучение еще на 5 языках: башкирском, татарском, чувашском, марийском и удмуртском. Причем существуют школы, в которых обучение по дисциплинам федерального компонента, в том числе и по математике, до 9-го класса (а в некоторых школах и до 11-го класса) на башкирском языке. Такое обстоятельство выдвигает на сегодня и создает и ряд трудностей языкового и методического характера. Эти трудности, встающие перед учащимися и выпускниками национальных школ, а также учителями, преподающими дисциплины федерального компонента, подробно описаны в ряде работ профессора С.С. Салаватовой [2, 3].
Наше исследование, проводимое в рамках научно-образовательной лаборатории методических исследований физико-математического факультета Стерлитамакского филиала БашГУ, посвящено выявлению исторических основ деятельности национальной школы. По крылатому выражению Цицерона: «История – свидетель прошлого, свет истины, живая память, учитель жизни, вестник старины». Обращение к истории позволяет преодолеть и предотвратить те ошибки, которые сопровождали развитие национальных школ со времен их создания. Как отмечается в «Концепции национальной образовательной политики Российской Федерации» (Приказ Минобрнауки России N 201 от 3 августа 2006 г.): «Проблема особых функций системы образования в условиях полиэтничности населения была понята российским государством как предмет государственной национальной политики, направленной на профилактику сепаратизма еще в конце XVIII века. Последующие два столетия характеризовались поиском организационных решений, которые сделали бы образовательное учреждение с нерусским языком обучения инструментом реализации национально-политических целей государства» [1].
Действительно, впервые система просвещения нерусского населения в России была узаконена Правилами от 26 марта 1870 года «Меры к образованию инородцев», которые были нацелены на сближение «инородцев» с русским населением через христианизацию и русификацию просвещения. В упомянутых Правилах указывалось: «Конечной целью образования всех инородцев, живущих в пределах нашего Отечества, бесспорно должно быть обрусение и их слияние с русским народом». В пореформенный период XIX века школы для инородцев были созданы земствами в рамках начальных народных школ и носили смешанный русско-национальный характер. В официальных документах они именовались как «русско-инородческие» или просто «инородческие» школы. Родной язык в таких школах первоначально использовался лишь как средство изучения русского языка, однако впоследствии он имел значение равноправного общеобразовательного предмета, а также языка обучения.
Анализ литературы показывает, что идеологической и политической направленностью русско-национальных школ исторически являлись христианизация и русификация населения, что естественно, не могло не вызывать отрицательного отношения части нерусского населения к таким школам. Однако, следует отметить, что анализируя такое обстоятельство, исследователи считают, что открываемые для всех народов Поволжья и Приуралья, в целом явились положительным моментом, т.к. приобщали нерусское население края к первоначальным знаниям и интернационализации.
Изученные архивные материалы, приведенные в работе М. Н. Фарштахова «Самодержавие и традиционные школы башкир и татар в начале ХХ века (1900 – 1917 гг.)» [4] раскрывают интересные факты о развитии башкирских и татарских национальных школ.
Так, к примеру, в приведенном в названной работе «Циркуляре директора Департамента полиции С. Зволянского губернаторам о сборе сведений по новометодному движению в России для выяснения его характера, конечной цели и активных участников» от 31 декабря 1900 года с тревогой отмечатся о возникновении новых веяний, «грозящих расшатать весь многовековой уклад жизни свыше 14-тимиллионного мусульманского населения Русского государства и дающие возможность предполагать о готовящемся в жизни сего населения серьезном переломе» [4, с. 132]. Раскрывая суть «новых веяний» автор Циркуляра пишет, что первоначально эти новые веяния «появились в совершенно, по-видимому, невинной области нового метода обучения грамоте и вызваны были появлением изданного в 1884 году крымским мурзаком Исмаилом Гаспринским учебника татарской грамоты, составленном по европейской звуковой системе, значительно облегчающей усвоение татарскими детьми татарской и арабской грамоты и сокращающей время обучения.Вскоре рядом с этими распространились и новые прогрессивные веяния, е замедлившие превратиться в целое умственное и общественное движение, отразившееся в татарской литературе нарождением двух новых течений: одного, - отстаивающего старые традиции, а другого, - служившего проводником в жизнь русского татарства новых идей прогресса и культуры» [Там же]. В анализируемом документе отмечается, что сторонники новых веяний в своих сочинениях призывают татарское население России к образованию, к приобретению практических познаний как в области ремесел и промышленности, так и в изучении иностранных языков, дабы оно было культурно и богато. При этом новаторы приглашают своих единоверцев не в единую общеобразовательную школу, т.е. русские гимназии и высшие учебные заведения, а в особые татарские рассадники высшей мудрости, где европейская наука должна сочетаться с Кораном и преподаваться на татарском языке.
Судя по этому документу, противниками новометодного магометанского обучения выступают в первую очередь «стародумы магометанства», по большей части муллы, выступившие в защиту старых традиций с такой страстностью, какую можно объяснить лишь испытываемым ими страхом и смущением перед новым движением, грозящим отнять у них прежние влияния и силу. Новометодничество понималось ими как нововерие, угрожающее отпадением от ислама и обращением в неверных.
С. Зволянский в составленном им циркуляре ставит вопрос: «Ограничатся ли прогрессисты в своих стремлениях вышеуказанным целям, или же, победив сторонников старых традиций, пойдут далее, предрешить в настоящее время не представляется возможным, как равно нет возможности предугадать какая из двух партий останется победительницей и какие будут, с точки зрения интересов русской государственности, результаты победы. С этой последней точки зрения старотатарщина, держащаяся старых преданий, составляющих опору их благосостояния, не может быть признана надежною, причем не более надежна и партия прогрессистов, в виду одинакового с мусульманским духовенством отчуждения ее от России» [Там же, с. 133].
Тревога о сохранении единства русской государственной школы пронизывает и другой документ, подписанный генерал-лейтенантом Я.Ф.Барабашем «Совершенно секретное донесение оренбургского губернатора Я.Ф. Барабаша в Департамент полиции о новометодном движении среди местных мусульман» от 10 марта 1901 года. Характеризуя нововведения в системе преподавания в мусульманских школах, автор «Донесения» резюмирует: какая школа хуже – старая ли, делавшая своих учеников слепыми фанатиками и послушными орудиями во всяких злонамеренных руках, или новая, когда она будет выпускать людей развитых умственно, но с центробежными в государственном смысле стремлениями, – это вопрос. Для устранения обоих зол, оренбургский губернатор считает необходимым, «чтобы в местностях, заселенных магометанами, государственная школа вступила во всю полноту своих естественных и законных прав. С установлением действительного надзора за магометанскими школами и направлением преподавания в них, они утратят возможность извращать понятия молодого поколения русских мусульман. Сохраняя, как того требует закон и дух русского народа, терпимость по отношению к магометанской религии, школа обязана и может с успехом бороться с мусульманским фанатизмом, который один препятствует нашему мусульманину быть добрым русским подданным» [Там же, с. 144].
Сравнивая эти документы, более чем столетней давности, мы можем отметить сходные с современной «Концепцией национальной образовательной политики Российской Федерации» идеи: «обеспечение внутренней устойчивости этнически разнохарактерного общества, его сплочения в согражданство, объединяемое и цементируемое общими ценностями гражданского общества» [1].
Литература
Концепция национальной образовательной политики Российской Федерации. Одобрена приказом МОиН РФ от 3 августа 2006 г. № 201[Электронный ресурс]. – URL: http://inpo-rus.ru/files/1/9/Concept_NEP. pdf (дата обращения 15 октября 2014 г.).
Салаватова С.С. Вариативная составляющая в системе методической подготовки будущих учителей математики для национальных школ / С.С. Салаватова // Фундаментальные исследования. – 2013. – № 1 (часть 2). – С. 352-356.
Салаватова С.С. Этнокультурная составляющая обучения школьной математике: языковой аспект / С.С. Салаватова // Современные проблемы науки и образования. – 2012. – № 5; Режим доступа: URL: www. science-education.ru/105-7251 (дата обращения: 25.10.2014).
Фарштахов, М. Н. Самодержавие и традиционные школы башкир и татар в начале ХХ века (1900-1917гг) / М. Н. Фарштахов. – Уфа, 1996. – 259 с.